боли. Это заставило, тащившего меня, остановиться. Послышались шаги, и надо мной склонилась лохматая, белая фигура. Я закричала и, кажется, потеряла сознание.
– Ну и бабы нынче пошли, – чей-то грубоватый голос вонзался в сознание вместе с треском дров. Где бы я ни оказалась, здесь было тепло. И судя по тому, что кто-то рядом говорил, его обильная лохматость мне, похоже, привиделась. – Норовят грохнуться в обморок по малейшему поводу.
– У нее глубокая рана на боку, сильная потеря крови. Счастье, что она до сих пор дышит, – а вот этот голос был мне знаком, – не обижайся, что она не сразу тебя признала.
Откуда здесь Толкен? И кто тот, другой, что тащил меня по снегу?
– Смотри, кажись, очнулась? – надо мной склонилась бородатая физиономия, и я с удивлением узнала в ней татуированного мужика, что набивался мне в друзья. – Привет, красавица! Помнишь меня? Я Миха!
Миху я помнила, хотя не была уверена, что была представлена ему по всем правилам в нашу первую и последнюю встречу.
– Здравствуйте, – прошептала я, сглатывая вязкую слюну. Кто-то приподнял мне голову и влил немного теплой воды. Она имела странный и непривычный привкус, но казалась божественно прекрасной.
– Тебе больше нельзя. – Толкен помог мне занять удобное положение и я, наконец, смогла рассмотреть место, где мы находились. Это была небольшая пещера, вход в которую оказался завален большим камнем. Посреди весело горел костер. Над ним висел жестяной казанок с каким-то варевом, источавшим приятный запах.
– Как я здесь… – горло свело и я замолчала. Но профессор понял мой вопрос.
– Я долго ждал, когда они тебя «высадят», а когда этого не произошло, медленно побрел за летящим флайером. Я сильно отстал, по-моему, сделал круг, заблудился. Из-за метели почти ничего не было видно. А потом встретил нашего друга, – он кивнул на бородатого мужика.
Тот поклонился, кривляясь, и вернулся к приготовлению пищи.
– Тогда мы решили вернуться назад по своим следам и попытать счастье еще раз. К тому времени тебя почти полностью завалило снегом. Нам просто повезло.
– Спасибо, что вернулись, – я понимала, что если бы не эти двое, быть мне припорошенной мерзлой горкой.
– Главное еще впереди, – возразил профессор, – я растерянно посмотрела на него, – у тебя рана. Ее нужно зашить.
– Я…, – странно, пока он не напомнил, я неплохо себя чувствовала. И лишь сейчас ощутила на своем боку какую-то тряпку, которая успела намокнуть.
Толкен взялся за дело с особым рвением. Не знаю, был ли у него опыт практический, или он просто стремился поскорее применить теоретические знания. Он отбросил ткань, успевшую пропитаться кровью, и промокнул рану платком, смоченным в теплой воде. Затем пришла пора инструментов. Я не могла заставить себя смотреть, как он четко, со знанием дела промывает короткую иглу и ножницы, моет руки. Затем, с помощью ножниц ему удалось изогнуть иглу и пропустить через ее ушко тонкую нить. Когда