меркантильно поинтересовалась Ольга, хотя внутренне вполне готова была согласиться на очередной заработок.
– А двайте, не сочтите за труд, ко мне поднимемся, – предложил Гаспар Иванович, – Глянете своими глазами на фронт работ, да и сами оцените.
Квартира Ольге сразу не понравилась, но чем именно, девушка сказать не могла. Мрачная какая-то это была квартира, безжизненная. Обычно в квартирах одиноких стариков стоит характерный запах, и едва ли в мире найдется человек, который стает утверждать, будто этот запах приятен. Однако здесь этого характерного запаха не было и почему-то от этого было еще хуже.
– Декорации какие-то, – пробормотала Ольга, осматриваясь.
И правда, словно декорации: все внешние признаки, что в квартире живут, есть, а при этом ощущение, будто нет тут никакой жизни.
– Тут две комнаты, – говорил между тем Гаспар Иванович, – Но одна маленькая совсем. Еще коридорчик и кухня. Вы пока большую комнату гляньте, – и предложил, – Вы, Ольга Максимовна, чаю хотите? Я заметил, вы вроде перед моим приходом как раз пить собирались. Так у меня почаевничайте!
– Да я… – начала было Ольга, но хозяин квартиры неожиданно легким шагом уже направился на кухню.
Ольга прошлась по большой комнате, пытаясь понять, что же ее гложет. Да, потолок пора было перебеливать лет эдак с дюжину назад, сейчас его белым даже самый благожелательный посетитель не назовет. Обои не лучше. Хорошие когда-то были обои, добротные, и приклеены не кое-как – отдирать нелегко будет. Да только никакой материал не вечен и обойная бумага в том числе.
Странно, подумалось Ольге, отвлекшейся от мыслей о покраске и поклейке, мебель старая, добротная, и стоит здесь как в музее. Вот этот замечательный книжный шкаф нельзя сказать чтобы не открывали вовсе, но, похоже, делают это хорошо если раз в месяц. А внутри – книги. А что еще должно быть внутри книжного шкафа? Правильно: фотографии детей или внуков, или племянников, или институтского друга, какие-нибудь случайные безделушки, камешки, раковинки, сувениры из поездки в Ялту десятилетней давности. «Декорации», – в очередной раз подумалось девушке.
– Фу, да здесь еще и пауки! – фыркнула она, заглянув за шкаф.
Домовые паучки поспешно спрятались, оставив свои сети.
Осторожно, почему-то пытаясь ступать на цыпочках, Ольга прокралась к маленькой комнате и зашла внутрь. Это помещение было словно бы более жилым: слой пыли неравномерный, шторы на окне явно регулярно раздергивали и закрывали, а старые часы в корпусе из темного дерева размеренно тикали, покачивая маятником. Кроме часов всей мебели в комнате было исчезающе мало: журнальный столик с перекидным календарем да… кровать? Во всяком случае, нечто, которое могло бы быть кроватью, а сейчас стояло, прикрытое широким бордовым покрывалом. И снова – ни одой картины на стенах: ни фотографии сослуживца, ни репродукции Петрова-Водкина, ни столь популярной ныне иконки.
Ольга взялась за край покрывала и приподняла.
– Госсподи боже мой! –