назначенным управлять его юностью, был иезуит Луис-Гонсалвос де Камара. Не неестественно, что его учитель использовал свое положение для продвижения религиозных целей и интриг своего напряженного Ордена. Себастьян был тем юношей, которого любят его родственницы – совершенно независимо от того, что он был королем; и, естественно, женщины обращались с ним таким образом, чтобы способствовать его своенравию. Когда ему было четырнадцать лет, он был коронован. С тех пор он настаивал на том, чтобы во всем добиваться своего, и вырос в молодого мужчину, который был из тех, кого любят предприимчивые люди. Вот как его описывали: «Он был упрямым и жестоким человеком, безрассудной храбрости, безграничных амбиций, основанных на глубоком религиозном чувстве. Во время его коронации его называли «Другим Александром». Он любил все виды опасности и находил острое удовольствие в том, чтобы выходить в шторм на маленькой лодке и фактически бежать под пушками своих собственных фортов, где его приказы были строгими, чтобы любое судно, приближающееся к берегу, было обстреляно. Он был знатным наездником и мог эффективно управлять своим конем с помощью давления любого колена – действительно, он был такой мускулистой силы, что мог одним лишь напряжением давления колен заставить мощную лошадь дрожать и потеть. Он был великим фехтовальщиком и совершенно бесстрашным. «Что такое страх?» – говорил он. Беспокойный по своей природе, он едва ли знал, что значит быть уставшим».
И все же этот молодой человек – воин, каким он был, имел женственный склад лица; его черты были симметрично сформированы с достаточной провислостью нижней губы, чтобы придать характерную «ноту» австрийской физиономии. Цвет его лица был таким же тонким и прозрачным, как у девушки; его глаза были ясными и голубыми; его волосы были рыжевато-золотыми. Он был среднего роста, его фигура была прекрасной; он был энергичным и активным. Он имел вид глубокой серьезности и сурового энтузиазма. В целом он был, даже без своего королевского статуса, именно таким молодым человеком, который мог бы стать идолом мечты молодой девушки.
И все же он не казался большим любителем. Когда в 1576 году он въехал в Испанию, чтобы встретиться с Филиппом II в Гваделупе, чтобы просить руки инфанты Изабеллы, его описывали как «холодного, как жених, и пылкого, как воин». Его глаза были так устремлены на амбиции, что простая женская красота, казалось, не привлекала его. События – даже это событие, встреча – подстегивали его амбиции. Когда он преклонил колени перед хозяином, старший король поцеловал его и обратился к нему как «Ваше Величество» в первый раз, когда этот высокий титул был использован по отношению к португальскому королю. Эффект, должно быть, наступил немного позже, потому что на этой встрече он поцеловал руку старого воина, герцога Альбы, и обнажился перед ним. Однако его скрытая гордость проявилась в конце той самой встречи, поскольку он заявил о равных правах в формальности с испанским королем; и была опасность, что визит церемонии может закончиться