быть в порядке! И не думай, что мне доставляет удовольствие лечить тебя! И уж тем более касаться!
Она посмотрела на его пальцы, всё ещё сжимающие ее руку. Память услужливо подкинула воспоминание о том, как она держала его за ладонь, как гладила по волосам и шептала, что всё будет хорошо. Картинки так внезапно встали перед глазами, что она опешила. Лайя растерянно посмотрела на него. По его взгляду она поняла, что эльф сейчас думает о чем-то схожем. Судорожно вздохнув, Фенрис отпустил её руку и уставился на стену, отвернувшись. Лайя молча принялась разматывать его бинты.
Азуры находились под впечатлением. Стремительно разгорающийся конфликт у мага и ведьмы утих так же внезапно, как и начался. Они даже не успели отреагировать и вмешаться. Чонсок указал взглядом на дверь. Тэмин, недоверчиво косясь на эльфа, всё же вышел вслед за другом.
– Не думаю, что это хорошая идея: оставлять их наедине.
Чонсок проигнорировал слова танэри, его беспокоило другое:
– Зачем ты делаешь это? Флиртуешь с ней? Располагаешь к себе? Включаешь все свои штучки обольщения?
– А почему нет? Это забавно.
– Не вижу ничего забавного! – сердито произнес воин.
– Чего это ты? – Удивление скользнуло во взгляде, смешиваясь с настороженностью. – Ведьма нам нужна. Она умеет лечить и сражается неплохо. Про мага мы изначально всё решили. Так чего ругаешься?
– Мне не нравятся методы…
– Ревнуешь, что ль? – Усмешка тронула губы.
– Пойдем, прогуляемся, – вместо ответа предложил воин. – Маг и ведьма должны научиться уживаться вместе, к тому же эльфа мы всё равно силой и угрозами не удержим. Он должен остаться добровольно. А если вдруг что-то пойдет не так, то и Боги с ним. Один прибьет второго и скроется – нам меньше проблем.
– И кому-то не нравились мои методы… – голос стал скептическим, но в глазах появились смешинки.
– Она ведьма… – напомнил воин, а потом спохватился и не стал продолжать.
– И-и-и-и?..
– Ладно, опустим, – поспешил замять Чонсок, не желая ссориться.
И азуры побрели в сторону леса.
***
Фенрис пытался понять причину своего внезапного раздражения. Это было необычно и обескураживающе. Он гордился своим железным несгибаемым хладнокровием, ничто не могло его взволновать. Отсутствие эмоций, привязанностей и других человеческих слабостей всегда выделяли его в Башне среди остальных магов. Это же помогло стать незаменимым на службе и доверенным лицом Инквизитора. Нет жалости, сострадания, сомнений – ничего нет. Ему поручали те задания, которые не смог бы сделать никто. Так было раньше.
Он и сам не понял, как так вышло, но в последние годы всё чаще стал сопротивляться приказам. По многим вопросам проскальзывало собственное мнение, сильно отличающееся от общепринятого и утвержденного Инквизитором. Но даже в такие моменты Фенрис мог поступать как угодно: нерационально или нелогично, но глупо – никогда. Сейчас эта вспышка и открытая демонстрация своих эмоций казалась ему