в молодости красивая была, – принялась я рассказывать. – Ну… в очень ранней молодости.
– И не дала твоему Димасу? – предположила Арина.
– Да нет… дала как раз вроде. Впечатлила, наверное… – вздохнула я. – Но… сучка подзаборная, успела вильнуть хвостом и бросила Димку.
– Бросила и бросила! – Арина махнула рукой.
– Не-не-не… – остановила я подругу от разглагольствований. – Ты не понимаешь!
– Чего не понимаю!?
– Мужики такого не забывают! Ты думаешь, они помнят ту самую девушку, которая бегала за ними и смотрела влюбленными глазками, в рот им заглядывала? Как бы не так! Они запомнят ту, кто их продинамила. Или ту, кто их бросила. Кто отказала. Вот Машка Крынжевская как раз Димку бросила. Да ещё в самый разгар их трахательных юных отношений. И не просто бросила, а ушла к другому – к более перспективному. Так вот поэтому у Димки она – незакрытый гештальт.
– Так что это значит? – не поняла Арина. – Он всё это время хотел её вернуть?
– Охренеть! – выдала я. Теперь, пьяная, я сама начала верить в свои слова. – Вот козёл, да? Мы с ним сколько вместе?
– Лет пятнадцать?
– Сколько моему Мишке лет? – я чуток напряглась. – Мишке пятнадцать, значит мы в браке шестнадцать лет. Мы поженились, когда я залетела.
– Вы по залёту? – Арина, как будто, удивилась.
– Мы по залёту! – я подняла пустой бокал, с сожалением в него заглянула и поставила на место. – Но мы ж не разлетелись. То есть, не разбежались. Вполне себе неплохо жили всё это время. Димка в любви мне клялся. Нет, ну скотина…
– И что ты собралась делать?
Что я собралась делать? Я собралась выпить. А потом ещё и ещё. А потом добраться домой на такси, снять макияж, уложить себя в постель. Пьяных приключений мне не надо. Достаточно в нашей семье мужа гуляки.
– Он звонит? – спрашивает Арина, наблюдая, как я вцепилась в телефон.
– Звонит, я не беру, – рассказываю я.
– А пишет?
– Пишет, – я киваю.
– Ты отвечаешь?
– Да.
– Что отвечаешь?
– Ой, сейчас зачитаю! – я открываю чат с мужем. Показываю его сообщения и мои в ответ. Мы с Ариной долго, как ненормальные, ржём.
– Что-то жёстко ты с ним, – вытирая слезы, говорит подруга.
– Да это… – это всё от боли. Все эти слова. Я не знаю, ранят они его или нет? С чего бы каким-то словам ранить? Да, говорят, что слово ранит. Но мудацкий поступок ранит больше. И последствий за собой тащит больше… – Это ещё не жестко.
– Ты так и не сказала, что будешь делать?
– Что буду делать? – я не в состоянии сейчас разговаривать. На эмоциях много чего можно наговорить.
Я не пропаду.
– Если тебе интересно, будем ли мы разводиться, то…
– Не отвечай! – Арина закрывает мне рот ладонью.
– Ты чего? – я убираю её руку.
– Не отвечай, серьёзно. Не надо.
– Ну не буду, – говорю я.
– Обдумай всё, не руби с плеча, – Арина крутит свой стакан.
– Я не пропаду, ты же знаешь… – я удивляюсь подруге. –