как противоположность слову «покон» – правовой обычай, традиционная норма обычного права (известно выражение «по закону и покону» – по закону и по обычаю).
Корень этих слов один и тот же – «кон». Это очень древний корень, интересный для нас тем, что старинные славянские города строились с «концов», развивались и превращались постепенно в республики, где появлялся общий для всех «концов» уклад, кон, который выходил за каждый конкретный кон – закон[204].
Когда русский человек говорит, что рок и на кону бьет, это означает, что кон не может защитить человека от судьбы подобно тому, как правила игры, т. е. борьбы за стоящие на кону богатства, не защищают от про игрыша. Когда он добавляет, что неурочье бьет за коном, это уже означает два противоположных смысла: один – повседневный, другой – нарождающийся.
Повседневный смысл очевиден и прост: вышел за кон, нарушил товарищество, согласие, перестал блюсти покон – быть тебе неудачником, жертвой несчастного времени.
Нарождающийся смысл как интенция сознания, выражаемая в интенции языка превратить предлог «за» в приставку к слову «кон» (т. е. перейти от конструкции «за кон» к конструкции «закон»), означает, что нарушение закона чревато неудачами и несчастьями, так как закон становится инструментом неурочья во всех ситуациях, где кон не желает признавать закон и продолжает действовать в соответствии с поконом. Городской конец – это место, где живет кон (товарищество людей, согласных с правилами совместного жития). Кон сперва был родственной, кровнородственной группой, родовой или племенной; затем он стал профессиональной группой: кузнецы, шорники, сапожники, торговцы и т. д.; наконец, – обществом, сборищем, товариществом, корпорацией, живущими по единым обычаям.
Есть и еще один смысл, который появился значительно позже: несправедливость закона – не повезет, так и на законе погоришь.
Закон – это предписание извне, альтернативное суду (рассудительное решение) общества, общины, товарищества. Переход от конструкции «за кон» к конструкции «закон» как раз и высвечивает подлинную действенность древних смыслов понятий, воспроизводящих рост правосознания в средневековых русских республиках, показывая необходимость рационального, а не стихийного, как прежде, выражения справедливости. Закон не уничтожал ни кона, ни покона; закон объединял несколько конов (и их местообитаний – концов) в единый город-республику; вместе с тем закон ограничивал покон в той мере, в какой покон мешал нарождающемуся единству, воплощенному в воле высшей власти.
Завершая этот этюд, напомним еще одну русскую поговорку: «Не тот вор, кто ворует, а тот, кто концы прячет», т. е. от закона бежит. Как видно из этих слов, русский народ очень бережно относится к изначальному смыслу своих слов. Как же может это игнорировать добросовестный исследователь?
Кроме исторических изменений языка,