и четвертая… у советского командования.
– Итак, – резко прервал Генрих, – майор Шульц высказал подозрение, что эту четвертую карту передал русским я? Да?
Генрих с такой силой сжал руками спинку стула, что она затрещала.
– Помилуй бог, он лишь попытался намекнуть…
– Я убью его! – в ярости воскликнул Генрих.
Его лицо побледнело, губы сжались так, что их совсем не стало видно, глаза налились кровью, а рука порывисто легла на кобуру офицерского маузера.
Не помня себя, он бросился к двери и, возможно, выбежал бы, если бы оберст силой не задержал его на пороге.
– Стой! – грозно крикнул Бертгольд. – Ты забываешь, что ты в армии!
Он силой вырвал из рук Генриха маузер, сам вложил его в кобуру и застегнул ее.
– Успокойся! Намек Шульца, говорю тебе, не произвел ни малейшего впечатления. Все восприняли его, как глупую выходку, и начальник штаба генерал-майор Даниель сделал ему замечание. О себе я уже не говорю. Шульц здесь же, на совещании, в присутствии всех вынужден был выкручиваться и просить у меня извинения.
Генрих опустился в кресло, подпер голову руками и угрюмо уставился в пол.
– Так-то лучше! Посиди немного и обо всем спокойно подумай, – уговаривал оберст. – Да что ты хочешь? В свои двадцать два года ты уже имеешь заслуги перед отечеством, лейтенант, владелец солидного капитала, тогда как Шульц не может даже приобрести себе приличного парадного мундира. Его жадность к деньгам всем известна. Как же ему не завидовать тебе, молодому и богатому человеку, перед которым открыта такая блестящая карьера! Не обращай на это внимания. Я рассказал тебе всю историю с единственной целью, чтобы ты знал: система сплетен и доносов у нас расцвела вовсю. Тебе завидуют и будут завидовать, где бы ты ни был и что бы ты ни делал.
– Но с этим Шульцем я поговорю! – угрожающе отозвался Генрих.
– Запрещаю как начальник и не советую как человек, который хочет заменить тебе отца. Ты можешь его игнорировать, но разговаривать об этом не следует. Сделай вид, что ты ничего не знаешь. Ты обещаешь?
– Но…
– Никаких «но». Дай мне слово офицера, что не подашь виду ни единым намеком.
Генрих промолчал.
– Даешь слово?
– Герр оберст…
– Я требую от тебя слова офицера. Повторяю: я не только друг твоего отца, но и твой начальник.
– Хорошо, – хмуро проговорил Генрих. – Даю слово офицера не заводить об этом разговора. Но оставляю за собой право при случае отблагодарить Шульца.
– Ну вот и договорились! А теперь, когда мы с тобой поняли друг друга, давай потолкуем о другом.
– Вы вчера упоминали о каком-то задании? – напомнил Генрих.
– Именно об этом я и хочу сейчас с тобой поговорить. Слушай внимательно, дело идет о новой операции, точнее о подготовке к ней. Она будет несколько меньшего масштаба, чем неудачный «Железный кулак», но у нее свои особенности и трудности, так как это связано с ликвидацией большого