это или не так, а от Вайса надо избавиться. В крайнем случае, придется устроить так, чтобы Рамони отправил его куда-нибудь, конечно, под благовидным предлогом. Но это может вызвать подозрение у такого проныры, как Вайс. Лучше всего повернуть дело так, чтобы он сам отбыл куда-либо на несколько дней. А если придумать нечто, связанное с поисками падре Антонио и Агнессы?
– Мне вреден климат Италии, – прервал размышления Григория Вайс. – Слишком уж жарко.
– В России вы тоже, наверно, жаловались на климат, только по другой причине…
– Ну, Россия… Россия – вообще не место для цивилизованного человека… Там могут жить только азиаты…
– Что же тогда потянуло немцев в Россию?
– Мне кажется, вы знаете это не хуже меня, – бросил Вайс и, помолчав, добавил: – Честно говоря, в России я пробыл очень недолго.
– Где же вы были?
Вайс на миг поднял полупьяные глаза на собеседника, потом взгляд его расфокусировался, и вот он уже глядит сквозь Григория, сквозь стены, в пространство, в пустоту, в свое прошлое.
– Где я был?.. Где я был? – в каком-то трансе повторяет Вайс, сжимая в кулаке недокуренную сигарету. – Я был в Заксенхаузене…
Его тусклые глаза вдруг ожили. Вайс прилег грудью на стол и, дыша перегаром в лицо Григорию, заговорил:
– Да, я был в Заксенхаузене… Но я не имел ничего общего с лагерем. Ничего общего! У нас была фабрика. Прекрасно организованная фабрика! Я служил с оберштурмбанфюрером СС Бернгардом Клюгером и Меркусом Пельцем. Вам что-нибудь говорит последняя фамилия? Вы о нем слышали? О, это человек с ясной головой и золотыми руками. Стоило ему только взглянуть на любую купюру, скажем турецкую лиру или аргентинское песо, и он мог изготовить точнехонькое клише, слышите, абсолютно точнехонькое!.. Да, Фред, по приказу руководящих органов рейха мы печатали деньги. Конечно, не лиры и песо, а доллары и фунты стерлингов. Поглядите! – он вытянул над столом руки. – Через эти щупальца прошли миллионы фунтов стерлингов! Вы даже не можете себе представить, какая это масса денег… А доллары! За неделю мы изготовляли их полмиллиона! Я считал и упаковывал деньги! Я бы мог соорудить из них постель, лечь и зарыться в них головой! Я бы мог… Эх, да что там говорить! Все уплыло сквозь эти пальцы…
Вайс замолчал. Лицо его покрылось обильным потом. Он уставился на свои длинные растопыренные пальцы, словно чувствуя, как хрустят в них новенькие банкноты, еще пахнущие типографской краской.
– И вам ничего не перепало?
Вайс опомнился. Потом, насупившись, неохотно бросил:
– Я был слишком мелкой сошкой по сравнению с другими. Боссы, заправлявшие делом, сбывали за границу фальшивую валюту и там обменивали ее на настоящую… Это они называли подрывом экономики враждебных стран и, почти не таясь, умножали свои доходы. А нам, мелкоте, ничего не перепало…
Григорий взглянул на Вайса. Серый, весьма скромный костюм, не очень свежая рубашка, замасленный галстук – все говорило о том, что