По ту сторону фронта. Георгий Брянцев

партизан взялись достать кирпич для кладки очага в бане. Кирпич надо было вывезти из школьного сарая в поселке, где стояли немцы. Партизаны соорудили вместительные волокуши, уложили на них брезент, чтобы не растерять груз, и вышли на «кирпичный промысел». Ходили в поселок парами по очереди. Когда одна пара с нагруженной волокушей возвращалась в лес, на смену ей отправлялась другая к сараю. Сходили все по одному разу, а когда Толочко и Набиулин пошли вторично, их обнаружили. Гитлеровцы окружили сарай и предложили партизанам сдаться. Толочко и Набиулин заперлись изнутри, залегли, открыли огонь и уложили трех солдат. Фашисты рассвирепели и начали обстреливать сарай, потом облили его бензином и подожгли. Они надеялись, что теперь уж партизаны сдадутся, но Толочко и Набиулин предпочли смерть. Продолжая отстреливаться, патриоты запели «Интернационал». Они пели до тех пор, пока пылающая крыша не рухнула и не похоронила их под собой.

      Сейчас, сидя в теплом предбаннике и прислушиваясь к веселым голосам за стеной, Пушкарев невольно вспомнил о погибших и тяжело вздохнул.

      Из бани стали выходить помывшиеся, распаренные партизаны.

      – А на дворе-то что делается, матушки мои!..

      – Завертывайся поплотней, а то как бы насморк не поймать!

      – Это черт с Богом драку затеяли. У них тоже война.

      Дымников выскочил в предбанник последним и доложил:

      – Печку для вас раздул на славу и пару подбавил.

      – Спасибо, Сережа, – сказал, поднимаясь, Пушкарев. – Пойдем, Георгий Владимирович, косточки попарим.

      Перед вечером Усман Рузметов в своей землянке инструктировал партизан, отправлявшихся на железную дорогу и в села, занятые немцами. Подрывникам предстояло произвести взрывы на железной дороге одновременно в шести точках. Рузметов проверил заготовленные подрывниками мины, взрыватели, запалы. В это время вошел посыльный.

      – Товарищ младший лейтенант! В штабную требуют, – доложил он.

      – Ну, все, – сказал Рузметов подрывникам. – В вашем распоряжении час. Через час, чтобы ни одного из вас в лагере не было. Как возвратитесь, прямо ко мне. Счастливо! – Он отпустил людей. – Кто меня требует? – спросил он посыльного, убирая со стола карту и складывая ее в полевую сумку.

      – Капитан.

      Оправив стеганку, потуже затянув поясной ремень и повесив автомат на шею, Рузметов вышел вместе с посыльным. Еще не дойдя до штабной землянки, он услышал громкий голос Зарубина. Посыльный сказал, понизив голос: