Горчакова с детьми Марии Александровны были безоблачными и ничуть не омрачали их семейную жизнь.
После её неожиданной смерти канцлер в течение десяти лет терпеливо нёс тяжёлую долю вдовца, имея двоих собственных уже повзрослевших сыновей.
Но вдруг у стареющего князя вспыхнула любовь к цветущей своей красотой Надежде Акинфовой. Сыновья устраивали ему сцены. Разругавшись, уезжали из дома, пытаясь вином залить позор, о котором судачил весь Петербург.
Мужу соблазнительницы Владимиру Николаевичу было известно о порочной связи жены и двоюродного дяди. Но, будучи человеком слабохарактерным и не чуждым карьеристских устремлений, он делал вид, что ничего не происходит и никаких сцен ревности любовникам не закатывал.
Многие в свете утверждали, что его «лояльность» по отношению к жене-изменнице была награждена избранием «рогоносца» предводителем дворянства родной ему Владимирской губернии и придворным званием камер-юнкера.
Горчаков не скрывал своей любви к родственнице, которая чувствовала себя хозяйкой в его доме. Любители посудачить в свете на темы, волнующие кровь, называли её не иначе, как «всесильная Надин».
Надежда Акинфова
Министр внутренних дел Петр Валуев после одного из приёмов в доме князя записал в своём дневнике: «Вечером был на рауте у кн. Горчакова. Гостей принимала г-жа Акинфоева (так написано в дневнике – авт.), и кн. Горчаков при входе дам с нею незнакомых говорил: «Моя племянница». Дипломатические сердца тают. Кн. Горчаков не на шутку влюблён в свою племянницу».
Некоторые литературоведы полагают, что Надежда Сергеевна вдохновила Фёдора Ивановича Тютчева, не раз становившегося жертвой женских прелестей, написать прекрасное стихотворение «Как летней иногда порою…», в котором есть строки, содержащие легко читаемые намёки и позволяющие представить её образ:
При ней и старость молодела,
И опыт стал учеником,
Она вертела, как хотела,
Дипломатическим клубком.
И самый дом наш будто ожил,
Ее жилицею избрав,
И нас уж менее тревожил
Неугомонный телеграф.
Но кратки все очарованья,
Им не дано у нас гостить,
И вот сошлись мы для прощанья, —
Но долго, долго не забыть.
Нежданно-милых впечатлений,
Те ямки розовых ланит,
Ту негу стройную движений
И стан, оправленный в магнит,
Радушный смех и звучный голос,
Полулукавый свет очей,
И этот длинный тонкий волос,
Едва доступный пальцам фей.
Читателю, вероятно, будет интересно узнать, как развивалась далее эта любовная интрига?
Чтобы самому догадаться об этом, достаточно вспомнить слова из арии герцога Мантуанского в опере Джузеппе Верди «Риголетто», которые в русском переводе звучат так: «Сердце красавиц склонно к измене и к перемене, как ветер мая…»
Надежда Сергеевна не устояла