из них либо не выходила на связь с разведцентрами, либо добровольно являлась с повинной в органы советской власти. Для закрепления вербовки немцы старались поставить человека в положение, когда бы он чувствовал, что обратного хода нет. Смысл вербовки при этом сводился к тому, чтобы принудить вербуемого к нарушению воинского долга, заставить его сообщить сведения о Красной Армии, о ее командном составе. Другой прием – превратить вербуемого в источник информации об антигитлеровских настроениях солагерников. Наконец, наиболее верный путь: связать ему руки участием в карательных операциях против партизан. Создавая косвенные или прямые «улики» против вербуемого, нацисты рассчитывали завязать на его шее тугой узел зависимости от гитлеровцев, что, по их мнению, гарантировало, что, перейдя линию фронта, агент не осмелится пойти с повинной к советской власти. Абверу и СД удавалось находить подход к лицам, попавшим под репрессии советской власти, и, склонив к сотрудничеству, использовать во враждебных Советскому Союзу целях. Агенты из такой среды представляли серьезную опасность для нашей страны прежде всего тем, что на них возлагалось выполнение наиболее сложных заданий диверсионно-террористического характера. Известны случаи, когда, чтобы завладеть личными документами советских военнослужащих, они шли на убийства. При захвате таких агентов они, как правило, оказывали отчаянное сопротивление, пуская в ход все оружие, которым были снабжены. Но относительно к общей массе военнопленных число таких людей было сравнительно невелико.
До войны немецкая военная разведка проводила активную разведывательную работу против Советского Союза путем засылки агентуры, обучаемой в основном в индивидуальном порядке. Непосредственно перед началом войны были организованы разведывательные и диверсионные школы для массовой подготовки агентов. Сначала эти школы комплектовались кадрами, завербованными из белоэмигрантских организаций (украинских, польских, белорусских и др.). Однако практика показала, что агенты из белоэмигрантов плохо ориентированы в советской действительности. Они ее, естественно, не знали.
С развертыванием военных действий на советско-германском фронте школ стало больше. К августу 1942 года были известны 36 школ абвера. Агентура для обучения в разведшколах стала вербоваться из числа военнопленных, предателей и уголовных элементов, проникших в Красную Армию и перешедших на сторону немцев, и в меньшей мере из антисоветски настроенных граждан, оставшихся на временно оккупированной территории. Об одном немецком агенте из уголовников Шилове – Политове – Таврине будет рассказано ниже. Специалисты абвера считали, что агентуру из военнопленных можно быстрее подготовить для разведывательной работы и легче внедрить в части Красной Армии. Учитывались профессия и личные качества кандидата. При этом преимущество отдавалось радистам, связистам, саперам и лицам, имеющим достаточно общий кругозор.
Агентура из гражданского населения