Мною двигало даже не столько любопытство, сколько скука. А мой покойный батюшка увидел бы в этой сцене очередное подтверждение того, что дьявол всегда находит работу для праздных рук.
Как и сказал Горвин, в первой папке хранились сведения о судоходстве по Ла-Маншу за последний месяц. Список лежавших в ней документов Эббот составить не успел. Ничего интересного в отчете о голландском корабле, который следовал из Индии, в шторм сбился с курса и проплыл мимо острова Уайт, я не нашел. Три французские рыболовные лодки, попавшие в тот же самый шторм, тоже не привлекли моего внимания. Два письма прошли через канцелярию господина Уильямсона, прежде чем их отправили лорду Арлингтону, и я был уже знаком с их содержанием.
Опись документов из второй папки Эббот полностью завершил. Я стал вынимать бумаги одну за другой, глядя на даты: здесь хранились письма начиная с конца октября и заканчивая серединой ноября. Это была переписка между Горвином и клерком господина Монтегю в нашем парижском посольстве. Если верить описи, речь в посланиях шла о вопросах торговли и кораблестроения.
Однако внизу я обнаружил еще два письма. К моему удивлению, ни одного из них в списке не оказалось. Я перевернул эти послания. На обоих была двойная печать из темно-красного воска.
Настолько темного, что он казался почти багровым.
Достав бумажник, я вынул фрагмент, обнаруженный под полом в квартире Эббота. Этот воск был точно такого же цвета, что и тот, которым запечатали письма. С краю одной печати я заметил скол и приложил к нему кусочек воска – и размер, и форма совпали идеально. Я развернул письма и взглянул на подписи внизу. Оба от самого посла, господина Монтегю.
Как ни крути, а в Уайтхолле пребывать в неведении безопаснее, чем знать слишком много. Но меня одолело любопытство. Я проглядел текст. В первом письме наш посол в подробностях рассказывал лорду Арлингтону о ходе войны между Францией и Голландской республикой и ее последствиях для Англии в случае, если французская армия полностью захватит Испанские Нидерланды и под угрозой окажутся непосредственно Соединенные провинции. Как бы то ни было, рассуждал господин Монтегю, голландцы наши союзники, а в Париже сейчас только и разговоров о том, пошлем ли мы им на помощь сухопутные войска, выступив таким образом против Франции.
Во втором письме господин Монтегю пересказывал свою беседу с Мадам, герцогиней Орлеанской. Генриетта Анна Стюарт – родная сестра нашего короля Карла II и жена младшего брата Людовика XIV. После свадьбы с Филиппом, герцогом Орлеанским, принцессу стали называть при дворе Мадам: именно такой титул традиционно давался жене Месье – родного брата французского короля, следующего за ним по старшинству. Посол заверял лорда Арлингтона, что Мадам по-прежнему в прекрасных отношениях с французским монархом и он сам, господин Монтегю, намерен воспользоваться этим обстоятельством для успеха задуманных им переговоров. Однако, писал дальше Монтегю, состояние здоровья Мадам, к сожалению, оставляет желать лучшего. Более того, некая ситуация, связанная с Месье, ее супругом,