И активная. Психика опять же здоровая. Вон неродственница министру лежит, слезы льет на коленях у Тони. А эта в повара набивается.
– У нас не из чего готовить особо. Одни сухпаи. Разве что рис духов…
– Панов, а ты женат? – Женя просто лучилась любопытством. – Кольца на руке нет.
И что отвечать?
– В загсе не был, – буркнул я чистую правду и постарался побыстрее перевести разговор. – Ты-то как за речку попала?
– За речку?
– Так тут говорят.
– Речка – это, наверное, Амударья, – сообразила Ким.
И начала мне пересказывать свою незамысловатую судьбу. Двадцать два года, после медучилища пошла работать операционной сестрой в гнойную хирургию. Встречалась с парнем, думала, замуж позовет. Он и позвал, но не ее. В расстроенных чувствах решила поехать в Афган. Подозреваю, что и за женихом тоже. Опять же, зарплата, чеки и прочие плюшки. А что весь срок контракта придется в палатке жить и задницу за ближним камнем мыть, наверное, не рассказали. Да и не мое это дело, таких девчат тут, насколько я помню, тысячи побывало. И у всех разное в голове.
Прошел один час, потом другой. Мы перевязали Арашева, перебрались в тень под большой камень. А на дороге было ни души. У меня даже закралось подозрение, что афганский гарнизон куда-то делся. Нет, ну должны они, не знаю, патрулировать окрестности, следить за этой дорогой, чтобы ее не заминировали, нас ждать, в конце концов! А сволочи эти будто попрятались в норы какие-то. И если дорога эта на Кабул, то, наверное, кто-то по ней ездит. А мы, блин, торчим уже почти полдня – и тишина. Я взобрался на камень, посмотрел в разбитый бинокль. Только обгоревший остов «газона» виднелся дальше к югу.
Настроение у всех как-то сникло. Все молчали, только ослы временами фыркали и мотали головами. Тем неожиданнее было услышать шум мотора, а потом и увидеть древний БТР-40, выехавший из-за поворота. На броне красовалась не очень тщательно нарисованная афганская звезда в черно-красно-зеленом круге. Даже я знал, что эти засранцы – из местной жандармерии, Царандоя. Они отвечают за дороги и блокпосты.
Старинная советская бронемашина, как пить дать, вызволенная с вечной стоянки со складов длительного умирания, остановилась метров за тридцать. Мелькнула мысль, что сейчас они могут на всякий случай расстрелять нас, а после скажут, что так и было.
Я быстро зашагал вперед, почти пробежал метров десять, потом остановился и крикнул:
– Салам алейкум! Я лейтенант Советской Армии Панов! Старший, подойдите!
И тут вдруг поверхность у меня под ногами закружилась и начала стремительно приближаться к моему лицу, странно покачиваясь. Я всё же успел оттолкнуть ее руками и почувствовал, как проклятая дорога ударила меня по левой коленке. Я начал подниматься, когда ко мне подбежал какой-то мужик и спросил с жестоким акцентом, всё ли в порядке.
– Там… офицер раненый, – махнул я рукой. – Я сам встану, браток, сейчас.
Походу, меня достал солнечный удар.
Я еще раз попытался встать, но нет, только звездочки в хороводе закружились перед глазами.
Глава 5
Пришел