Быстро пробежав взглядом ровные строки с сильным наклоном, он вновь не смог сдержать удивления: в письме, пестрящем установленными официальными формулировками, упоминалась просто наследница, без имени.
Тиор верно истолковал вопросительный взгляд своего номтеру и пояснил:
– Я попросил ее выбрать себе личное имя, она думает до завтра, сегодня слишком устала.
Олия резко распрямился и медленно выдохнул через ноздри. Попросил? Выбрать? Устала?! Этих слов по отношению к своим отпрыскам Тиор прежде не использовал никогда. Существовали интересы клана и Дома, обстоятельства, в которых надо было действовать, – никто не спрашивал согласия и не ждал решения.
От Тиора не укрылось скользнувшее по лицу советника выражение праведного гнева, глухим ударом отдавшееся в мыслях, – слабый в таэбу, Олия практически не мог контролировать трансляцию своих эмоций. Опустив подбородок на пальцы левой руки, Тиор устремил взгляд в окно – дождь никак не прекращался, и за стеклом все так же кружевными тенями колыхались кроны деревьев.
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – проговорил он размеренно. – Что я слишком мягок с ней. Не отрицай. – Он качнул головой, прерывая начавшего было извиняться Олию. – У меня были другие дети, и я был с ними строг и суров. И что же. Старшие предпочли жить в Сат-Нареме, и со временем их забрал туман. Джабел покинула дом, выбрав человеческую долю. Лимар… погиб слишком рано. И я думаю, в этом есть моя вина.
На этот раз Олия даже не пытался скрыть изумления. Грустно посмотрев на него, Тиор вновь перевел взгляд на скользящие по стеклу капли.
– Он действовал в Игре в интересах Дома и клана. Я постоянно твердил ему, что это самое главное. В итоге он позабыл о собственной безопасности, ценил свою собственную жизнь ниже, чем положение Дома, и рисковал слишком сильно, не думая о последствиях, стремясь лишь достигнуть результата. И вот он, результат…
Тиор замолчал. Олия смотрел на сюзерена с благоговением и ужасом одновременно – тот впервые разговаривал с ним настолько откровенно, впервые поведал ему не только секреты клана, чего требовала должность номтеру, но и свои тревоги и свою давнюю боль. Олия со страхом увидел в Тиоре не только Владыку, патриарха семьи и главу клана, но и осиротевшего отца, потерявшего всех своих детенышей.
Сам Олия семьей так и не обзавелся. Сначала понимал, что не сможет ее обеспечить, потом рвался вперед, прогрызая себе путь наверх, затем был слишком занят делами клана… А потом стало поздно. И хотя у хеску было принято заводить много детей и держаться за семью, о своем положении он не беспокоился: семья его была не настолько родовита, чтобы желать ее продолжения, а воронов в Сат-Нареме и без его вклада хватало.
И вот теперь он пытался понять то, что можно было только почувствовать.
– Так что не осуждай меня, Олия. – Тиор повернулся к своему советнику, и взгляд его черных глаз обжег, словно раскаленный уголь, напоминая,