Вешний вечер. Алексей Будищев

ь. Но тотчас же точно струну оборвал. Сконфузился и умолк.

      – Чего, дескать, петь, когда и так хорошо!

      И в самом деле, хорошо. Ясное небо и ясные звезды. Над рекой не туман, а какой-то намек на туман. Призрак тумана. На вершине холма еще теплится радостно последняя вспышка зари. Как след поцелуя на молодом лице.

      У ворот усадьбы, на скамейке, повар и кучер курят цигарки и разговаривают. Первым начинает повар.

      – Специал-демократ, – говорит он со вкусом, точно смакуя каждое свое словечко, – это одно кушанье, а кадет другое…

      – А буржуязвия? – спрашивает кучер.

      – Буржуазия? – поправляет его повар. – Буржуазия – это уже будет, как бы тебе сказать… не отдельное кушанье, а так… Соус! Его и с рыбой, его и с мясом. Это не программа, то есть, относительно своей политики. А просто так… – Он с недоумением разводит руками и потом с соболезнованием добавляет:

      – Я не все вещи могу тебе определить. В политике мне не все меню знакомы. Газеты я почитываю, это так, но факультетов настоящих не проходил. Хотя в животном мире, – вдруг снова с восхищением подхватывает он, – в животном мире по части естественных определений я окрошки не произведу. Ни окрошки, ни ботвиньи! Все будет чисто. Бульон-консоме! Я – ботаник! – с тем же горделивым восхищением произносит он. – Любого зверя в его ранжир произведу!

      – Любого?

      – Любого!

      – Например, лошадь? Что такое? – спрашивает его кучер, шевеля бородою и с видом экзаменатора. – В видах науки?

      – Лошадь? – переспрашивает повар. – Лошадь – это животное копытное, вегетарьянское и упряжное.

      – А гусь?

      – Съедобная птица.

      – А таракан?

      – Таракан? – снова переспрашивает повар, и на всем его лице ярко нарисовывается сильнейшее недоумение. – Относительно таракана, – выговаривает он затем после паузы – происходит некоторая закорючка. С одной стороны, он как будто птица…