плакала она очень, ко мне приходила, я ее чаем отпаивала да глаза на этого мерзавца открывала. Рип тоже переживал, постарел еще больше. Годы прошли, а обида и недоверие к людям у девочки остались. Редко сейчас забегает, все время с дедом в горах живет.
Рассказ Харики многое объяснял – неуверенность девушки, страх и даже поношенную одежду.
– А чем они там, в горах, занимаются?
– Ловят рыбу, пасут овец, выращивают овощи и кое-что из фруктов. В общем, едой они обеспечивают себя сами, а одежду меняют на соленую рыбу. Здесь в горах есть озеро, в котором водится необычный вид форели, такой больше нигде в Кардании не найдешь! Вот так и живут. – Глядя на мое расстроенное лицо, Харика встала и погладила меня по плечу. – Маша, не переживай ты так. Я за Помикой присмотрю, она же мне почти как родная. В горы я, конечно, сама давно уже не хожу, но иногда своего младшего посылаю, чтобы отнес чего-нибудь вкусненького да просто проведал. Хороший он у меня, жаль только, что в такой глуши пропадает.
Я слушала Харику вполуха, размышляя над судьбой девушки. Ведь у нас с ней оказалось намного больше общего, чем я считала. Когда мой папа умер от неизлечимой болезни, мы с мамой остались вдвоем. Без денег, без жилья и с долгами. Нас тогда приютила мамина знакомая, у которой мы прожили три года. Тетя Аля стала нашим ангелом-хранителем. Она помогала мне с уроками, готовила нам еду, пока мама вкалывала на двух работах, и оказалась просто хорошим другом. Мне тогда было лет пятнадцать, и я училась в школе, куда ходила в шитой-перешитой одежде, вечно худая и уставшая, потому что в свободное от учебы время присматривала за соседскими детьми за символическую плату. Но для меня и это были немалые деньги. И надо мной тоже пытались издеваться одноклассницы. Правда, у них это не особо получалось, потому что я была слишком озлоблена на этот несправедливый мир, чтобы безропотно терпеть их насмешки. Мне казалось, что хуже уже не будет, и я дралась после уроков за школой, вымещая всю свою злость на особо непонятливых. Помнится, меня даже чуть из школы не исключили за такое поведение, зато никто больше не решался унижать. Именно поэтому, узнав о том, как трудно приходится Помике, мне стало очень больно. Старые душевные раны тем и плохи, что, даже зажив, все равно ноют, не давая о себе забыть.
Когда я очнулась от своих воспоминаний, на кухне уже стояла Помика, скромно подойдя поближе к Харике. Девушка успела помыться и облачилась в новую одежду. Конечно, синяки и царапины никуда не делись, но все равно она заметно преобразилась.
Оставив женщин на кухне, предварительно наказав Харике строго проследить за Помикой, чтобы та хорошо поела, я решила немного прогуляться. Благо время, отведенное Азаром, у нас еще было. Выйдя на улицу, я пошла в сторону реки, которую заприметила еще с обрыва. И все думала, как можно помочь Помике, чтобы облегчить ее жизнь, захотелось увидеть ее улыбку, а может, и стать подругой. Ведь когда есть близкие люди, многие