Брат Иван прописал Андрея и Валентину у себя. Благодаря этому, Андрей устроился на работу в строительную организацию «Лугансксельстрой» машинистом бульдозера. Эту специальность он получил ещё до службы на Черноморском флоте. Но главное – ему сразу пообещали дать комнату в семейном общежитии, а со временем – отдельную квартиру. Единственной особенностью в работе был вахтенный метод. График – неделя через неделю. Объекты строились, в основном, в Луганской области по сельскохозяйственному профилю.
Такой распорядок трудовой деятельности у Андрея так и остался на весь период его трудового стажа. А с другой стороны – это было даже очень удобно, ведь, практически две недели в месяц, Андрей был дома и помогал жене, которая к тому времени вот-вот должна была уже родить.
Пока Андрей и Валентина обзавелись отдельной комнатой в семейном общежитии, им пришлось пожить какое-то время у Ивана, где, кроме них, квартировала семья родственников со стороны Евы – жены Ивана.
Когда подошло время рожать второго ребёнка и связанные с этим хлопоты, Валя решила попросить мать взять к себе на какое-то время Игоря. Тем более, что на квартире Ивана возможность для воспитания старшего сына ограничивались рамками жилплощади, на которой и так проживало три семьи. Феодосия Дмитриевна оставила внука у себя, желая дочке только счастья и добра.
Внук Игорь
Игорь, оставшись у бабушки и дедушки, изрядно помотал нервы и себе, и родителям Валентины. Очень смутно воспринимая себя до трёх лет, он начал осознавать собственное «я» только оставшись у Феодосии Дмитриевны и Якова Петровича на попечении. Может быть то, что Игорёк воспитывался у них, когда они были уже в пенсионном возрасте, родители Валентины полюбили его, как собственного ребёнка и никоим образом старались не обижать внука. Но прекрасно понимая, что бабушка с дедушкой – его родные люди и, считай, вторые родители, разлука с мамой для Игоря была чем-то непреодолимым. Не получив в этот период материнской любви, характер Игоря стал, не то чтобы озлобленным, а каким-то обречённым, и это обезоруживало любого человека, кто с ним контактировал. И добрых, и не очень…
– Игорёк, иди, письмо от мамы пришло! Почитаю тебе, что мама пишет, – звала внука бабушка, надевая видавшие виды очки с круглыми линзами, на которых одна повреждённая дужка была обмотана синей изолентой. По этой примете её очки невозможно было спутать с очками Якова Петровича.
«Здравствуйте мои дорогие и любимые мама, папа и сыночек Игорёк! У нас всё хорошо, очень скучаю по вам всем. Как вы там поживаете?» – читала Феодосия Дмитриевна письмо, а Игорь, ощутив прилив сразу нескольких чувств – от любви до обиды, вдруг кинулся к окну на веранду. Вскочив на табуретку, он уткнулся лицом в стекло, пытаясь скрыть хлынувшие из глаз слёзы. Но непроизвольные всхлипывания не поддавались обузданию и Игорь, тяжело сопя носом, пытался подавить эти внезапные эмоции усилием воли.
– Игорёк,