пропадать чаще, и тогда появились сомнения. А если не перерасту? А если эта штука со мной навсегда?
Выбегаю из дома под мелкий дождь. Натягиваю капюшон ветровки и прикрываю ладонью фотоаппарат. Одновременно сканирую глазами улицу в поисках Никиты. А, вот же она, выезжает из-за угла на своем «МИНИ Купере», сигналит и широко улыбается.
«МИНИ Купер» – краса и гордость Никиты. Она любовно называет свою машинку Карамелькой. Это ей родители подарили в начале года, когда она сдала юношеский водительский экзамен. Когда у меня тоже появятся права? Вот уж не знаю. Я даже теорию сдавать не решаюсь. Как представлю себе, что исчезаю из-за руля и устраиваю какую-нибудь жуткую аварию… Не говоря уже о том, что людям со СЧИВ требуется официальная справка с печатью от врача о допуске к вождению. Какой же доктор мне ее выдаст с учетом всех недавних исчезновений? Но Никита, добрая душа, подбрасывает меня до школы каждое утро. С чувством благодарности забираюсь на пассажирское сиденье – как хорошо внутри. Тем временем дождь усиливается. Типичный Ванкувер: один ливень за другим, и это в начале марта.
– Доброе утро! – говорит Никита. На ней оранжевый сарафан и сандалии на танкетке, потому что Никита Лай-Сандерс посылает погоду к черту и всегда одевается как в середине лета. – Как твой разговор с папой?
– Доброе утро. Норм. – Я, кажется, защелкиваю ремень безопасности чуть более агрессивно, чем надо.
Она поднимает бровь:
– Норм или НОРМ?
Норм – это норм. А НОРМ заглавными – это наш акроним, расшифровывается как Непреодолимое Ощущение Расширяющегося Мрака. Может, звучит немного пафосно, но когда мы его выдумали, нам было по двенадцать и мы считали себя гениями.
– Заглавными, – вздыхаю в ответ.
– А-а. – Следя за дорогой, Никита успевает стрельнуть в меня быстрым сочувственным взглядом. – Все-таки не слушал? Даже после рассказа о вчерашнем?
– Да я, если честно, толком ничего не сказала.
Она качает головой в такт дворникам:
– Ну как так-то? Если бы я путешествовала во времени, моих предков интересовало бы все. Что за воспоминание? Были ли там они? Как они выглядели? И все такое.
– Ну ты же знаешь моего папу, – говорю я.
Она задумывается.
– Да вообще-то не очень. Я только знаю, что должна называть его мистер Ро и что он намного моложе моего папы. Около сорока, да?
– Тридцать шесть будет, вроде.
– А моим родителям по пятьдесят семь стукнуло. И они вечно говорят: «У Эйми такой молодой папа». Но, честно, во всем остальном твой отец – просто загадка.
Не знаю, как реагировать. Никита смотрит на меня так, словно ждет дополнительной информации. Вместо этого я включаю радио.
– Твоему папе, может, и не интересно знать, куда ты возвращаешься, но, если захочешь поговорить об этом, – Никита бросает мне улыбку, – у тебя есть я.
– Спасибо, – улыбаюсь в ответ.
Дело не в отсутствии доверия. Если я кому-то в мире и стала бы рассказывать