Это меня воодушевило. Раньше я не редактировала фотографии в таком личном ключе. Возможно, меня сдерживали какие-то сомнения, или же Фритц вызвал во мне чувство, которое я не могла игнорировать.
Я представила себе реакцию Амелии, если бы она увидела эту фотографию: она весело закатывала глаза, а я смеялась и говорила: «Какая нелепость, правда?»
Вернувшись к папке, я нашла фото Амелии, дружески обнимающей мать одной из подруг Натали. Я заменила ту женщину на себя, но у меня не было фото с такого же ракурса, так что пришлось оставить ее тело, подставив мое лицо. Но все равно получилось не очень хорошо.
Потом я дошла до фотографий с тортом. Амелия стояла на коленях рядом с дочерью и с гордостью смотрела на нее. Теперь это я смотрела на Натали, когда она задувала свечи.
Наконец я добралась до фотографии, о которой думала весь вечер. Амелия и Фритц делили кусок праздничного торта. Амелия протягивала вилку, чтобы Фритц мог откусить, и он наклонился вперед, обхватив вилку ртом. И вот уже я ем торт с вилки Амелии, и мой рот испачкан шоколадной глазурью. Мы смеемся над какой-то шуткой. Мы близкие люди. Я смотрела на фотографию и чувствовала приступ оптимизма. Меня поразило, насколько получившиеся кадры сходились с тем, что я искала.
Я распечатала фотографию целующего меня Фритца и фотографию Амелии, которая кормит меня тортом. Поместив каждую в рамку, я повесила рядом с фотографией Джаспера.
Было уже два часа ночи, а на следующий день у меня было много работы. Я назвала одну папку «Страуб» и вторую – «Страуб замены», в ней были изображения для моего личного использования. Выключая компьютер, я радовалась, что смогу вернуться к этим кадрам, как только мне понадобится поднять настроение.
На следующее утро я получила сообщение от Амелии: «Натали от тебя в восторге. Ты произвела такое впечатление!»
Я почти дышать перестала. Не приди это сообщение, пришлось бы самой выходить на связь.
Ответила: «Натали – особенная девочка. Я с удовольствием еще посижу с ней в любое время».
«Серьезно? Как насчет пятницы?»
Они хотели, чтобы я вернулась. Они хотели, чтобы я участвовала в жизни их семьи. Теперь у меня были доказательства этого. Как ни странно, приближения пятницы я боялась столь же сильно, сколь хотела ее скорейшего наступления. А боялась я того, что дальше у меня не будет момента, которого я жду с таким нетерпением, и ощущения подавленности, что вновь навалится.
В воскресенье я не ложилась допоздна, просматривая в сети работы Страубов, начав с их веб-сайта. Я уже заглядывала на него перед вечеринкой Натали, но теперь изучала с новым интересом. Потом нашла большое интервью, вышедшее десять лет назад в «Архитектурном дайджесте», в котором Страубы обсуждали успех своего партнерства: «“Фритц видит всю картину целиком, а я отвечаю за детали”, – сказала Амелия Страуб с самоироничным смешком. – “Он самый талантливый архитектор, которого я когда-либо встречала. Поэтому я и вышла за него замуж!” Фритц Страуб перебил: