ты чего на своих кидаешься?
Горожанин посмотрел на лицо, на халат, сплюнул:
– Ходят тут всякие, не поймешь – басурманин или свой.
– Впредь лучше смотри, не то без головы останешься.
Я приоткрыл полу халата, продемонстрировав саблю в ножнах, и двинулся дальше.
Как это я чуть не лопухнулся – ведь простой мужик, не воин. А если бы с топором, а не с вилами, да по голове?
За забором тенькнула тетива арбалета – я даже сообразить не успел, как тело среагировало само. Я упал на колени. Там, где мгновение назад была моя голова, торчал из бревна дома арбалетный болт. Партизаны хреновы, так и от рук своих погибнуть можно. Татары не обращают внимания, так свои достанут.
На перекрестке я остановился, пытаясь сориентироваться – все-таки Нижний я знал недостаточно хорошо. С другого перекрестка скакали в мою сторону два татарина. При виде меня они не проявляли беспокойства. Я опустил голову вниз, скрывая лицо под тенью шлема. У мисюрки были стальные поля.
Татары подскакали поближе, остановились, что-то спросили. Я видел перед собой лишь копыта. Выхватив саблю, я вогнал ее в живот ближнему всаднику, взлетел в мгновение на лошадь позади еще сидящего в седле и снес голову второму. Столкнув на землю сидевшее передо мной в седле тело, я уселся в него сам, развернул лошадь. Той явно не понравился новый хозяин, и она, повернув голову, попыталась укусить меня за колено. «Ах ты, отродье татарское», – я с силой врезал ей по морде рукояткой сабли, которую все еще держал в руке. Умная лошадка попалась, больше таких попыток не делала. Одно мешало – стремян не было. Как же они ездят?
Я пустил лошадь вперед неспешной рысью. Вот и дом Елены, вернее – за забором стоял обгоревший деревянный остов с провалившейся крышей. Плохо – все добро погорело, но не критично. Самое главное – хозяйка где?
Спрыгнув с лошади, я прошел в калитку. На пепелище – никого. Я усмехнулся – а кого ты, собственно, ожидал здесь увидеть, Юра? Безутешная Елена рыдает над пепелищем дома, ждет, когда татары ее в полон возьмут? Надо поискать в крепости.
Я направился в центр, оставив лошадь. Думаю, бесхозной она долго не останется.
Я осторожно выглянул из-за угла дома на перекрестке. О том, чтобы пройти в крепость, и думать было нечего. Вся площадь между домами и рвом вокруг крепости была заполонена татарами. Да сколько же их здесь? Явно, не один десяток тысяч. На сколько хватало взгляда – одни татары. Сверху, со стены крепости, не стреляли – видимо, берегли стрелы и порох.
Ну и ладненько, пересижу до вечера в городе, а ночью пройду сквозь стену и поищу Лукерью с детьми и Елену. А пока буду по-мелкому пакостить, на большее не хватит сил – за моей спиной нет конных тысяч, чтобы ударить в тыл. Худо-бедно – пятерых уже отправил в райские кущи, к Аллаху ихнему. О, вот еще один идет, торопится.
Как только он завернул за угол, напоролся на мою саблю. Я снизу вверх ударил его в живот. В грудь противника в боевых условиях лучше не бить – там может оказаться