они называли на «вы», питались очень просто, одевались тоже в самую простую одежду, за любую провинность их строго наказывали, а между тем все у них было – и деликатесы, и наряды. Просто такие в семье были правила, что все лучшее приберегалось на «потом», «на вырост», ну и, конечно, на праздники, во время которых детям позволялось и нарядиться, и вкусно поесть, и, возможно, даже нарушить какие-то правила»[4].
Людмила Гурченко в детстве.
Но жизнь текла своим чередом, девушки подрастали в условиях становления советской власти, и им, как и всему обществу, доводилось подстраиваться под обстоятельства и новую реальность… А затем, как и водится у молодых, любовь взяла верх, – так в монотонную жизнь юной Елены Симоновой ворвался Марк, вопреки воли ее матери ставший ей желанным супругом. Молодые люди тихо, по-будничному, расписались в загсе и стали жить в квартирке у новоиспеченного мужа. А когда разгневанная Татьяна Ивановна Симонова прислала сыновей, чтоб те вернули свою непутевую сестру домой, Марк мужественно сражался, раздавая тумаки и проливая кровь. После чего окончательно заслужил себе право стать членом этой странной семьи. И даже суровая Татьяна Ивановна примирилась, констатировав о зяте:
– Это не какой-нибудь подлечуга и провокатор. Жаль, не дал ему господь образования, но человек он удивительно доброкачественный и красивый.
Возможно, свою роль в примирении сыграл его твердый характер, или его жизнелюбие и четкое желание нести ответственность за любимую женщину. Как бы там ни было, но бабушка стала с удовольствием навещать дочь с зятем и вскоре появившуюся на свет внучку Людочку Гурченко.
Став взрослой, Людмила Марковна однажды припомнит забавный эпизод, связанный с ее суровой бабушкой:
– «Раньше – целовали сраку генеральше» – единственная вульгарность, которую позволила себе однажды моя дворянская бабушка, Татьяна Ивановна Симонова. Она сидела перед самоваром. В чеховской прическе. С блюдцем в руках. Пила чай с солью. Это было в голод. Она произнесла это слово с «достоинством», как и все, что говорила и делала. Все с достоинством. И вдруг такое слово! «Ого! Даже мой папа такого слова не говорил!» Я точно помню, что об этом тогда подумала. И запомнила это ее выражение и теперь часто его повторяю.
А еще Людмила Марковна вспоминала:
– Бабушка, мамина мама, была религиозной. С утра до вечера молилась Боженьке и меня учила молитвам.
Без сомнений, многие качества строгой дворянки, не простившей измену мужу, от которого родила восемь детей, передались ее внучке. Людмила Марковна признавалась, что расставалась с мужьями по причине их измен, хотя по натуре она настоящий однолюб. И словцо могла бросить крепкое, не скабрезное, а – в лоб, правдивое, честное, и оттого обидное тому, кто имел неосторожность причинить ей боль, пытаясь завуалировать свой неблаговидный поступок под «обстоятельства»…
Глава 3. Марк Гурченко: «Артист выйшов на