двенадцать. Помните, на демонстрацию в шубах да в валенках народ повалил? – припомнил Роман.
Он бахнулся рядом с подругой, ничего под себя не подстелив. Блаженно растянулся, забросил за голову руки и стал щуриться на солнце, как мартовский кот.
– Я бы все-таки не советовала вам валяться на сырой земле. Коварная штука – поздняя осень, – переживала за них Соня.
Но вскоре и сама оказалась рядом, присев на низенькую скамеечку. Я вспомнила, что в хозяйстве Розенталь этот крошечный табурет смешно зовется «коровьим стульчиком». Правда, когда Соня растолковала мне, откуда растут ножки у этого названия, я по ошибке пару раз назвала его «доильным». Оказывается, на похожем стульчике молочница тетя Поля всегда доила корову. Впоследствии я и сама оценила достоинства коровьего стульчика: с ним было гораздо легче управляться при прополке на огороде. Очень удобная вещь. Не надо ползать по грядкам, и уж точно не натрешь себе коленки.
Одноклассники оживленно делились воспоминаниями о дне шестого ноября прошлого года и не переставали удивляться чудесам погоды.
– Я в тот день варежки потеряла, – с запоздалым сожалением призналась Таня. – Назавтра с утра на демонстрацию, а у меня любимые варежки куда-то пропали.
Николай тоже диву давался:
– Неужели уже год прошел? Как сейчас помню этот день. Полдня пыхтел, надрывался, шары надуваючи. Наутро собрался на демонстрацию, только вышел за порог, бах-бах – и не осталось больше шариков. Полопались, окаянные, все до единого на морозе, – по вытянутой Колиной физиономии было заметно, что ему до сих пор жалко прошлогодних праздничных шаров.
– Шары были бракованные. Факт, – прокомментировал событие давно минувших дней Профессор Сизиков.
Выходит, тогда уже стояла глубокая зима! А сейчас плюс шестнадцать. Просто аномальная жара! Мне очень хотелось думать, что природа преподнесла сюрприз именно мне. Ведь это у меня сегодня праздник. Наконец-то я здесь, в святая святых, моей любимой Кувшинке. Меня тянуло на речку. Все представлялась залитая солнцем поляна, краешек пляжа и река, переливчато-живая от блесток на воде. Даже звуки, накрепко врезавшиеся в память, мерещились: и шорох деревьев, и голоса людей, и жужжание насекомых, и одиночные хлопки по мячу. Как бы я хотела, чтобы все это опять повторилось. Но торопить друзей почему-то не хотелось. Все должно идти своим чередом.
Вместо променада Соня пригласила меня заняться делом:
– Эй, Полина, хватит летать в облаках. Ты не забыла, случаем, какова основная цель нашей поездки?
– Печку, что ли, протопить? – вынырнула на миг я из плена сладких воспоминаний.
– Какую, к лешему, печку? Генриетта что нас с тобой просила сделать?
Вот я дубина! Как я могла забыть о главном?
– Сонь, может, завтра к ней сходим? На берег очень хочется.
– Нет, сегодня, – безжалостно отрезала Сонька, – лично я не намерена в праздник париться.
– Хорошо. Сходим к фее, но потом сразу на речку. Договорились?
– Сделаем