подмигнул.
– Я не знаю, о чем ты, отец. – Не буду же я ему рассказывать, что на самом деле произошло вчера.
– Да ладно, – хлопнул он меня по плечу, – дело молодое, только ты это, – он покряхтел, – не переусердствуй. А то всех девок распугаешь, волчок ты дикий.
Отец заржал громче коня, на котором ехал. Очень смешно. Обхохочешься. Если бы у меня вчера было бы чуть меньше везения, то мое сегодня могло и не наступить. Вот так-то, папаня. Но этого я тебе не скажу. Пусть Эса будет моим джокером в рукаве.
– Ты спрашивал, что меня гложет, и тут же перевел тему. Итак, я хотел…
– А вот и озеро. Не хочешь охладиться? Вода хорошая, теплая.
Он серьезно? Зачем спрашивал тогда про то, что гложет? Или это такая тактика выведения меня из себя? Ужасный характер у батюшки Ларса.
Тем временем мы спешились, и отец пошел к берегу, по пути снимая рубаху. Раздевшись, он вбежал в воду, словно таран в крепостные ворота.
Я решил поддаться его примеру и, не успев снять рубаху, получил чем-то тяжелым по спине. Меня опрокинуло на землю какое-то чудовище. Оно было буро-волосатым и облеплено деревянными ветками.
– Ларс, баляба, теряешь реакцию, – прогудело чудовище. – Чего уставился, дурень?
Я ошалело пялился на комок разговаривающей шерсти. Чудовище оказалось в некоем подобии маскхалата. И звали его Сокол. Как пояснил подошедший отец, Сокол был лазутчиком словенского племени. Жил он на берегу озера Ильмень. Высокий, жилистый, с незаурядной внешностью, но очень живым и все подмечающим взглядом. Лицо незапоминающееся. Волосы коротко стрижены. Руки, правда, словно лопаты – большие, широкие.
Он – идеальный разведчик. Почти. Рост подкачал. Гостомысл пригласил Сокола и поведал ему мое желание сходить на разведку к Гунульфу. Мне наконец-то стал понятен смысл маразматического поведения отца. Он изначально знал, что я хочу от него, и откровенно измывался над моей реакцией. Вот ведь старый прохвост!
Сокол удивленно реагировал на то, что говорил Гостомысл, не понимая, зачем мне объяснять прописные истины. Известие, что я потерял память, его очень расстроило. Мне кажется, что Ларс и Сокол были в хороших, дружеских отношениях. Сокол схватил меч и потребовал от меня того же. На мой недоуменный взгляд отец ответил, что Ларс – ученик Сокола.
Сокол гонял меня по ильменскому берегу минут десять. Я получил множество ушибов и порезов. Мне нечего было противопоставить ему. Я махал мечом будто дубиной. Много нового я узнал от Сокола и по поводу своих способностей. В частности, живописное описание мест, из которых растут мои руки, убедило в могучести русского языка в этом времени. В какой-то момент я разозлился и начал двигаться в тренировочном бою, не раздумывая, на автомате. Я так понимаю, что это во мне проснулась мышечная память Ларса.
Вдохновившись неожиданному подарку от бывшего владельца тела, я стал более уверенно атаковать, но, к сожалению, потерял тот момент, когда тело двигалось непроизвольно. Сокол опустил свой боевой топорик и нахмурился.
– Я