и боли ее лицо, ее плечи, грудь, живот. Она лежала в вожделенной истоме на горячем песке, сгорая от горячего безумства его горячих безумных губ.
Проснулась Вера с испариной на теле. В комнате душно: Ольга опять закрыла на ночь дверь на лоджию, спасаясь от вообразимых простуд; но даже воспоминание об Ольге не перекрыло наваждения сна. Вера непонарошку всполошилась, принялась оглядывать себя, искать красные преступные отметины следов от ночных поцелуев: ведь на днях ехать домой – Кубыкин заметит!
Но даже когда пелена сновидения окончательно пала и обнаружилась действительность с зевающей на своей постели Ольгой, Вера еще долго жила ночным забытьем: то облегченно усмехаясь: следов-то на теле нет, то с сожалением вздыхая: все это «невзаправду»… В ванной она еще раз оглядела себя, будто старалась найти маленькую улику для действительности… И легонько поглаживала перед зеркалом исцелованное, натерзанное плечо.
Происшествие этого курортного дня хорошенько встряхнуло Веру…
Ветер несильно поддувал с берега, было солнечно, лишь иногда тени облаков передвигались по побережью. Море, к сожалению, штормило, и шум бурлящих волн разносился далеко по курортному поселку. Диктор на пляже десятки раз укорачивал смельчаков, особенно бесшабашных родителей, оставивших детей без догляда.
– Выйдите из воды! Быстро выйдите из воды!
– Уберите ребенка! Неужели не видите – шторм!
У самого берега вода была грязно-желтой, затем тянулась широкая светло-зеленая полоса, и лишь вдали простиралось привычного, густо-синего цвета море.
Волны тяжело накатывали на берег, ухали, дробились на брызги. Если волна не успевала сбегать с берега и ее настигала другая, то образовывалась белая стена пенистой взбудораженной воды, которая потом с ревом опрокидывалась, разбивалась, широко заливала пляж и с шумом утягивала береговую гальку.
– Сколько можно говорить?! Отойдите от воды! Отойдите! – взывал к благоразумию пляжный диктор. Но ослушники все равно находились.
Близилось время обеда, и Вера с Ольгой стали собираться с пляжа. Ольга, по обыкновению, боялась куда-то все время опоздать или что-то пропустить, не учесть из того, что дурно повлияет на режим и здоровье. В этот день, кстати, Вера, сколько ни искала глазами Виктора и Ларочку на пляже, не нашла. Когда же они с Ольгой двинулись к санаторию, то заметили, что у парапета стал толпиться народ.
– Что там такое? – крикнул кто-то с лежаков, наверх, тем, кто толпился у парапета.
– Какой-то смельчак заплыл. Теперь выбраться не может. Волны сносят.
Вера с Ольгой переглянулись и тоже влились в толпу, которая быстро росла: народ стекался с разных концов пляжа. Еще в первый момент, как только услышала «смельчак заплыл», у Веры екнуло сердце… Виктор! Конечно же, он! Он во всем отчаянный и смелый…
В море, в светло-зеленой полосе, весьма далеко от берега, в самом центре сектора, очень неблизко от болтавшихся на волнах красных ограничительных буйков, находился