чтобы оставаться белым, а ворон не красится в черный цвет». «Ты хочешь, – говорит он Конфуцию, – установить справедливость и человечность своими правилами порядка и приличия? Ты похож на человека, забившего в барабан, чтобы отыскать заблудшую овцу». Человеческая природа не исправляется силою законов, изданных мудрыми министрами или просвещенными государями. Единственная возможность спасения в том, чтобы человек ушел в самого себя, занялся усовершенствованием своей личности.
Путь к добродетели называется дао, отсюда последователи Лаоцзы – даосы. Дао есть великая и глубокая истина. Дао – начало всех вещей и их конец, последняя цель, к которой устремлена жизнь мира. Дао – корень человеческого существа, его истинная добрая природа, к которой человек должен вернуться. Наиболее ревностные даосы отрекались от богатства, от удобств жизни, уходили в одиночество, надевали грубые, серые рясы. В утонченности городской жизни они видели глубокое падение человека; они объявляли вредной всякую науку и заботу о культуре. По мнению этих аскетов и отшельников, мудрые государи древности были велики не тем, что просвещали народ, а тем, что оставляли его в простоте и незнании.
Так же, как конфуцианство, и даосизм захватил сначала только высшие образованные слои общества, но скоро, в отличие от конфуцианцев, последователи Лаоцзы приобрели влияние на широкие народные массы. В то время как Конфуций относился с пренебрежением к народной вере, находя ее несогласной с разумом, даосы вникали в религиозные обычаи простых людей.
Почитание духов, населяющих, по народным понятиям, весь мир, казалось похоже на учение последователей Лаоцзы о великом Дао, проникающем в природу и вносящем во все живое искру божественности. В свою очередь отшельники казались народу могучими волшебниками, обладающими в силу своей святой жизни даром творить чудеса. Многие даосы, искавшие напитка бессмертия и камня, превращающего все металлы в золото (тайна эта потом у арабов и в Европе получила название алхимии), в глазах народа были чудотворцами. К ним постоянно обращались, ожидая их помощи в борьбе со злыми духами. О самом знаменитом из волшебников, Чандаолине, рассказывают следующее.
В ночь его рождения на небе появился блестящий шар, опустившийся перед дверьми дома, где жила его семья. Ребенок рос не по дням, а по часам и уже в семилетнем возрасте знал всю великую книгу Дао-де-цзинь, составленную Лаоцзы. Чандаолин становится отшельником, его окружает толпа учеников; на лестные приглашения к императорскому двору он отвечает отказом. У подножия волшебной горы, когда над ним в воздухе реяли белый тигр и зеленый дракон, он выбрал себе пещеру, где занялся составлением жизненного эликсира, дающего юность и бессмертие. Едва вкусил он последнего, как из 60-летнего старца превратился в цветущего юношу. Далее он приобретает волшебные качества взлетать на небо, быть вездесущим и принимать вид любого существа. К нему нисходит Лаоцзы и, вручив два волшебные меча и печать, велит ему изгнать злых