снова вздохнул.
– Все совершенно нормально, Абдулла. Она уже на работу ко мне вышла, все исследования сделала, как надо. Нет проблем.
– Ну хорошо. Смотри, под твою личную ответственность, ясно?
Кобот с тоской посмотрел в окно и кивнул.
– Ясно.
– Все тогда. Позвоню тебе, когда встреча будет. – И, прокаркав, по обыкновению, несколько непонятных слов, Абдулла отключился.
Кобот положил трубку на стол и вытер со лба мелкие капельки пота: проклятые нервы, проклятая жара в кабинете, с которой ничего нельзя поделать. Иногда цена, которую ему лично приходилось платить за этот кабинет, за огромные деньги, которые он здесь зарабатывал, за лимонно-желтый «Range Rover», за всю свою теперешнюю жизнь, казалась ему несправедливо большой.
Он еще некоторое время посидел в кресле, потом открыл ящик стола, вытащил оттуда стальной ключ, встал и направился к дверям. Абдулла был прав: у него есть гораздо более важная работа, чем выполнять представительские функции хозяина «Данко», и в работе этой надо было «нажимать», и чем сильнее, тем лучше. К тому же в ее результатах он был заинтересован лично – и даже больше, чем мог себе представить Абдулла.
Кобот вышел из кабинета и не спеша пошел по широкому коридору в сторону массивной железной двери в дальнем его конце.
В воскресенье Алина хотела отдохнуть и спокойно подумать. Ей нужно было снова почувствовать стремительно забытое ощущение нормальной жизни: начать день с пробежки в парке, позвонить папе и наконец-таки приехать к нему в гости, что она собиралась сделать уже пару месяцев. Сейчас ей очень этого хотелось: провести с ним время, поговорить, может быть, даже съездить на стрельбище – отец увлекался стендовой стрельбой, и Алина несколько раз присоединялась к нему, азартно пытаясь попасть по летящим тарелочкам из тяжелого ружья. Потом можно вместе поужинать в тихом, приличном месте: что-нибудь итальянское идеально подойдет для такого случая. А вечером она будет сидеть дома с книжкой и бокалом вина под уютное бормотание телевизора, и вот тогда, когда мысли ее, взбудораженные лихорадкой событий последних дней, успокоятся, она сможет здраво и отстраненно подумать обо всем, проанализировать происходящее и решить, как действовать дальше.
Но не тут-то было.
Гронский позвонил в субботу поздно вечером, когда Алина уже готовилась ко сну, полная приятного предвкушения завтрашнего, так чудесно распланированного дня. Признаться, она и не вспоминала о нем последнее время, и вот под вечер он снова замаячил на ее горизонте в своем черном одеянии, неся в себе скрытую угрозу всему, что Алина привыкла называть нормальным, как темная полоска туч несет угрозу ясному солнечному дню. Однако Гронский был и оставался единственным человеком, не только посвященным в ее семейную тайну, но и тем, с кем она обсуждала загадочные и пугающие события последней недели. Поэтому Алина только вздохнула и согласилась встретиться с ним завтра, в полдень, в баре «Винчестер», том самом, где работала убитая Марина и во дворе которого состоялось их знакомство.
Они вошли в бар через