вопроса, по какому делу мы заседаем здесь в совете, мы могли бы быть извинены, ответив, что оно касается, и лишь касается нашего собственного частного и царственного интереса, и никоим образом не может быть важно для кого-либо другого, кроме нас. Но, во внимание к тем правам, на которые, как гости и чужеземцы, вы можете притязать, мы имеем изъяснить, что мы находимся здесь в эту ночь, подготовленные глубоким исследованием и точным рассмотрением, для испробования, подробного разбора и исчерпывающего определения неопределимого духа – непостижимых свойств и природы – этих неоцененных сокровищ вкусовой области, вин, пива и крепких напитков этой счастливой столицы: дабы, так сделав, не столько двинуть вперед наши собственные замыслы, сколько содействовать истинному благополучию того неземного владыки, коего царство над нами всеми, чьи владения суть безграничны и чье имя есть «Смерть».
– Чье имя есть Деви Джонс! – возопил Брезент, наливая даме, бывшей с ним рядом, полный череп вина и наполняя другой для себя.
– Низкий плут! – сказал председатель, обращая теперь свое внимание на достойного Хью, – Низкий и отвратительный отверженец! Мы сказали, что во внимание к тем правам, которые, даже в твоей грязной личности мы не чувствуем никакой склонности нарушать, мы снизошли до ответа на твои грубые и несвоевременные расспросы. Мы, тем не менее, в виду непрошеного и навязчивого вторжения на заседание нашего совета, почитаем нашею обязанностью наложить пеню на тебя и на твоего товарища, на каждого в размере трех штофов Черной Браги – каковые должны вы выпить в честь нашего королевства – единым духом – и коленопреклоненные – а засим вы свободны или продолжать вашу дорогу, или оставаться и быть допущенными к привилегиям нашего стола, согласно с вашим соответственным и личным благоусмотрением.
– Это было бы вещью крайней невозможности, – ответил длинноногий Снасти, которому важные манеры и достоинство Короля Чумы Первого видимо внушили некоторое чувство уважения, и который встал и оперся о стол, пока он говорил, – это было бы, с позволения вашего величества, вещью крайней невозможности нагрузить в мой трюм даже и четвертую часть той жидкости, которую ваше величество только что упомянуло. Ничего уже не говоря о том материале, что помещен был на борт в полдень в качестве балласта, и не упоминая о различных видах эля и крепких напитков, нагруженных сегодня вечером в различных портах, я в настоящее время взял полный груз «шипучего вещества», принятого и должным образом оплаченного под вывеской «Веселый Моряк». Да соизволит поэтому ваше величество быть столь добрым и принять добрую волю за деяние – ибо никоим и никаким образом не могу я и не хочу проглотить еще хоть одну каплю – менее же всего хоть каплю этой мерзкой грязной влаги, наполняющей подводную часть судна и вполне соответствующей зову «Черная Брага».
– Закрепи-ка глотку, – прервал его Брезент, не менее удивленный длительностью речи своего товарища, нежели самым свойством его отказа, – закрой-ка, моряк