коммунальные платежи без задержек, покупать хорошую одежду и иногда, когда позволяло время, ходить в театры, на концерты и ездить ежегодно в отпуск на черноморское побережье.
И вот, теперь, сидя в кабинете геншефа (так рядовые сотрудники называли между собой генерального директора), слушая его монотонную речь, Валерия искренне не понимала, зачем и к чему она здесь находится?
И шеф, словно услышав ее немой вопрос, вдруг сказал:
– А знаете, Валерия Юрьевна, почему я все это вам говорю?
И, не дожидаясь ответа, продолжил:
– А говорю я это вам потому, что при всем моем уважении к вам, Валерия Юрьевна, нам с вами придется расстаться, как ни горько мне это вам сообщать!
– Что? – переспросила Валерия, не веря своим ушам.
Она весь год тряслась от страха быть уволенной, и вот теперь, когда она только успокоилась, эта новость сразила ее наповал!
– Да, да, милая Валерия Юрьевна! К сожалению, должен вам сообщить, что вы и еще несколько человек попали под новую волну сокращений. И, хотя положено предупреждать об этом заранее, так сказать, за три месяца, но обстоятельства сейчас таковы, что трех месяцев у нас в запасе нет, а есть всего две недели. Нет, нет, вы не волнуйтесь, до конца года, то есть по тридцать первое декабря включительно, вы доработаете, как положено, все, что вам полагается при расчете, компенсацию в размере трех месячных окладов получите в бухгалтерии. Но в новом году вы у нас уже не работаете. Увы, Валерия Юрьевна, как говорят французы «се ля ви», чтобы там не означала эта фраза!
– Это жизнь! – пробормотала Валерия, еще не пришедшая в себя после такого выступления шефа.
– Что? – переспросил он.
– Фраза с французского переводится «это жизнь или такова жизнь» – ответила Валерия, начинающая приходить в себя.
– А, я и забыл, что вы у нас на французском говорите! – сказал генеральный директор.
Он был доволен тем, что его подчиненная спокойно восприняла известие и не зашлась в истерике, не стала давить на жалость рассказами о детях, оставшихся голодными, о больных родителях, о купленных в кредит квартирах и автомобилях.…
Всего этого он наслушался вдоволь, когда уволенные сотрудники пробивались к нему в кабинет, хотя неприступная Изабо всеми силами препятствовала их вторжению. Раза два пришлось даже вызывать охрану.
Но, похоже, сегодня обойдется без слез и сердечных капель. Хотя, на всякий случай, он попросил Изабеллу приготовить аптечку. Кто знает, как поведет себя женщина при таком известии?! Но, кажется, обошлось!
Шеф облегченно вздохнул и только собрался сказать очередную утешающую фразу (за месяцы сокращений он научился их говорить легко, хотя, если честно признаться самому себе, то в глаза людям смотреть было стыдно, и кошки на душе скребли), как вдруг Валерия спросила:
– Сергей Васильевич, а почему вы сами мне об этом говорите? Почему не Аркадий Олегович? Он же мой руководитель отдела. В конце концов, у вас