имеет смысл. Особенно, если она наоборот, выглядит бессмысленной, как вырванный из контекста кусок предложения.
Мне просто дали понять, что я непременно должен оценить факт целостности своего тела вообще и некоторых его органов в частности. Дали понять, что все могло быть иначе. Я мог бы сейчас сидеть в каком-нибудь особо глухом подвале без окон, где меня бы методично учили говорить правду. Естественно, с помощью рук, ног и всяких подходящих для этого инструментов.
По сути, Риекки открыто намекнул, если я не буду благодарен за «хорошее обхождение», то оно очень быстро может стать плохим.
Плохой полицейский – хороший полицейский. Это мы знаем. Это мы видели в действии не раз. Особенно, в своей настоящей жизни. Так-то я весьма даже успешным юристом был. Много, чего насмотрелся.
Только в нашем с Риекки случае он один сразу две роли играет. В данный момент пока что время хорошего полицейского. Начну сильно кочевряжиться, сразу сценарий поменяется на более печальный.
Ясное дело, такого поворота не хотелось бы. Я, конечно, видел в фильмах, как разведчиков мордуют в усмерть, а они героически сплевывают зубы на залитый кровью пол и проклинают врага. Так вот мне подобная роль вообще не подойдёт.
И что самое смешное, Шипко, чьи наставления сейчас вспомнились, сказал чистую правду. Даже если я очень захочу сдать все явки, имена и пароли, сделать этого не смогу. Потому что я их, блин, хрен знаю! В моей голове на данный момент есть только одна четкая установка – попасть в Берлин. Но сделать это необходимо так, чтоб не я сам «попал», а меня туда настойчиво пригласили. Потому что, если верить словам Шипко, цели у моей группы будут слишком сложные и слишком опасные. Но вся конкретика ждет в конечной точке. То есть… В Берлине!
Соответственно, придётся мне с этим старым лисом, как его назвал Панасыч, потягаться в хитрожопости. Ибо нет ни малейшего желания изображать из себя героя раньше времени.
К счастью, отвечать на многозначительные высказывания начальника сыскной полиции мне не пришлось. Машина, в которой мы ехали, остановилась возле красивого здания, расположенного на углу двух улиц с закономерно невыговариваемыми названиями. Интересная история, но у финнов отчего-то самые значимые места непременно находятся на перекрестках. Какая-то особая архитектурная планировка города. Вряд ли они настолько суеверные.
Господин Риекки сразу же выскочил из автомобиля, едва тот замер напротив входа в гостиницу. Я без задержки последовал его примеру.
Чертовы раритетные машины. Какие же неудобные. До сих пор привыкнуть не могу к этим дверям-перевертышам.
Впрочем, с другой стороны, чего уж выделываться. После путешествия по прекрасным карельским лесам я был бы рад даже велосипеду. На самом деле, удолбался в усмерть, пока изображал из себя юного натуралиста.
А все потому, что для достоверности Шипко, дай бог ему здоровья, карту мне не дал, компас тоже, а направление указал едва ли взмахом руки. Типа, пойдешь налево – заблудишься,