достойно пережила его уход и наполнила осень жизни смыслом.
Вот и наш вагон. А вон и герой ее романа, машет рукой из окна. Постарел, однако, негодяй…
Маечкина первая и самая настоящая любовь (подозреваю, что я такую в своей жизни не встретила) вспыхнула на первом курсе. Они учились на одном факультете. Он на третьем, она на первом. Весь факультет завидовал этой паре: всюду вместе, всегда сияют. На каникулы едут то в его матушку-Сибирь, то к ее маме в центральную Россию. Раньше закончив вуз, он отправился по распределению в свой нефтяной городок, она осталась заканчивать учебу. А потом, конечно, к нему – под венец.
В день приезда к любимому (это была суббота) она сошла с поезда и удивилась, почему он не встречает? Мобильников-то тогда не было. Наверное, подумала, срочная вахта. Понеслась к нему, а там, словно в банальной мелодраме: свадебная процессия навстречу, невеста в фате с заметным животиком и он – жених…
Позже подруга узнает, что все студенческие годы он жил с двумя девушками. Одна, Маечка, была у него в в общежитии, вторая в родном городке. «И такое простить?» – вспомнив это, закипаю я про себя, но вижу просветленное, помолодевшее лицо подруги и спешу отойти в сторонку. Я надеялась, что она спросит о моем отношении к его приезду. Не спросила, значит лучше не мешать.
Но не зря говорят, разбитую чашку не склеишь, и два раз в одну реку не войдешь. С первой любовью у Маечки опять не сложилось. Пожив у нее полгода, он уехал, заявив, что не может в столь преклонные годы привыкнуть к чужбине. А она не хочет ехать к нему… Подруга впала в депрессию, целыми днями, отвернувшись, лежала на диване и словно никого не слышала. Дочкам пришлось опять обращаться к психиатрам. Неужели рецидив?
Фантазерка
В вагоне пахло чужой жизнью и туалетом. На боковой полке молодая мама безуспешно пыталась уложить малыша лет двух. В который раз она бережно и нежно укладывала сына на подушку, но он вскакивал, как ванька-встанька, и таращил глаза на все вокруг. На меня и моего кряжистого соседа с пышными седыми усами, который захрапел, едва коснувшись подушки, на бестолково снующих туда-сюда по вагону молодых парней. Со второй полки боковушки, кряхтя и охая, осторожно спустился пожилой мужчина, видимо дедушка мальца.
– Давай-ка дочка я с ним погуляю, а ты поспи. Умаялась, поди, за целый день, – предложил он уставшей маме.
Взял малыша за ручку и повел по вагону.
– Смотри, и дядя спит, и тетя, и девочка, только ты один по вагону шатаешься и не спишь, – мягко приговаривал он сонным голосом, и от его добродушного, старческого, убаюкивающего бормотания на меня нахлынули детские воспоминания…
Почти два месяца я жила без имени. За это время родители перебрали для новорожденной дочки всевозможные женские имена, называя меня просто «маленькой», пока папу, наконец, не осенило: «Вера! Пусть она будет у нас Верой-Верочкой». Как же я благодарна ему за имя! В детстве была Верочкой, Верусей, Верунчиком и даже Верандой, когда повзрослела,