с добавлением сортов лесных трав, который опять придется пить «без ничего», я был близок к депрессии. Я не мог его пить. Видят боги, я старался. Я даже ягоды пытался употреблять отдельно, запивая их маленькими глоточками горячего напитка. О вреде сладкого я предпочитал слушать с банкой домашнего варенья на столе. Я, конечно, люблю сладкое, все знают, как я люблю сладкое, в рекомендованных специалистами дозах, но то, что делалось под покровами этой горькой правды, превосходило воображение самого дурного сна пьяного гладиатора. До сих пор не установлено, приложил ли к этому руку варвар или то было лишь стечением обстоятельств, либо они рука об руку действовали сообща, но что тут не обошлось без вмешательства темных сил – это научный факт. Как справедливо сказано, ни одна пакость на зеленых лугах истории не может обойтись без нас.
Варвары говорят: если хочешь, чтобы что-то было сделано, сделай это сам. Будучи начинающим пчеловодом в силу необходимости, я таскал компетентные лица по оврагам, за шиворот их тыча в то, в каких нечеловеческих условиях пчелам приходится жить и работать. Кажется, свою озабоченность мне удалось передать компетентным органам.
Чтобы научно прояснить всю низость происков Нечистого, говорил я с высокой трибуны, необходимо понять сам механизм поиска нового улья отдельными пчелами.
Национальное собрание собиралось уже третий раз. Все внимательно слушали. Кажется, внимали даже боги.
Впрочем, информация была почерпнута мной из непроверенных источников, а другой не имелось. То же, что имелось, послужило впоследствии темой для многих тоскливых взоров на несовершенство мира. Следуя моему примеру, лучшие умы нации были близки к тому, чтобы стать философами.
Я специальным распоряжением по колониям в целях безопасности запретил говорить о войне. О войне ни слова не произносилось даже на консультациях советников по безопасности. Из соображений конспирации мною было предложено кодовое обозначение: «за грибами». Я находил такой подход разумным.
Сладкая жизнь накрылась, когда у пчел вдруг обнаружилась ложка здравого смысла. Поздней весной, в обычное время для деления роя, то есть когда семья разрастается настолько, что стены прежнего улья уже не в силах вместить ее всю, пчелы определяют новое место жилья. Пчела не может задержаться в прохладе дня. В свете еще такого непостоянного, ненадежного солнца температура ее тела быстро понижается настолько, что ей уже не взлететь. В это время года стая пчел на пороге дня и ночи в смысле жизнеспособности не стоит ничего. В теплый солнечный день, во второй половине дня, когда риск быть застигнутым заморозками или прохладой весенней ночи сведен к минимуму, и первое и второе из коих оказались бы для пчел смертельными, королева уводит бóльшую часть роя за пределы старого улья. Но теперь это совершенно особая, уникальная по своему составу категория пчел, которых не встретишь больше нигде: это пчелы без дома.
Десять тысяч пчел в том критическом, уязвимом положении, когда им предстоит решить