таскать оттуда всякий тахриб, непотребные книги и фильмы и…
– Ты не знаешь, о чём просишь, – он покачал головой, – и с кем начинаешь играть.
– Те разговоры, что я скопировала… – девушка заколебалась, – они ведь… важны, да? Я видела, что там говорилось про Газават, про…
– Тихо, – Салах не повысил голос, но девушка умолкла, – о таких вещах лучше не говорить вслух.
– Они продаются на тёмной стороне Зеркала, – сказала Замиль, и вновь ему подумалось, что её голос звучит едва ли не умоляюще, – я знаю… слышала… я могу сделать так ещё.
Он поднял руку, и девушка замолкла опять. Странно, всё очень странно. Что в действительности он доставил на ту сторону такое, что шейхи готовы убрать даже случайных свидетелей? Может, с Острова и правда лучше свалить по-быстрому?
Но Салах только сказал:
– Этот человек… шейх или кто бы он ни был… когда он придёт тебе, ты сможешь предложить ему покурить кое-что?
Замиль моргнула, и через секунду на её лице отразилось понимание.
– Одурманить? – сказала она. – Да, думаю, смогу. Зелья у нас предлагают другие девочки, но…
– Я скажу тебе, как надо это сделать, – Салаха накрыло странное чувство, как будто какой-то ком в горле, который он не мог проглотить, наконец скользнул вниз и стало легче дышать. Решение было принято. – Раз они здесь и так падки на женщин и кеф – будут у вас и ещё. Они знают Зарият, по крайней мере…
Он прикусил себе язык, едва не сказав, как Хашим ему представился. Имя, конечно, ложное, но в любом случае, чем меньше Замиль будет знать, тем лучше.
– Ты сделаешь это? – спросил он девушку, и та, чуть побледнев, кивнула.
– Попробую. Это опасно. И раз я тебе помогаю – ты поможешь мне? Возьмешь меня с собой на ту сторону? Я заплачу.
Вот же упрямая баба…
– Возьму, – ответил он, – ты получишь что хочешь – хотя не пришлось бы потом пожалеть. Сделаешь вот как…
Глава восьмая
Зеркало. Плод человеческого гения, милость Аллаха или лукавство Иблиса? Никто толком не знал, но ещё перед Великой Войной через мир брошены были его незримые связующие цепи. Тогда же появилось и это слово – «Зеркало», хотя знавшие мир назрани называли его иногда «Интернетом». Людей пугает, но и притягивает всё новое, и Зеркало манило своей бездонной гладью. Несмотря на гневные проповеди имамов всё больше правоверных приобретали себе американские или китайские устройства – сначала громоздкие, занимавшие весь стол – и припадали к экрану. Там можно было гулять, не вставая со стула, по улицам далёких городов, читать книги и смотреть фильмы, которые бы привели в ужас истовых ревнителей веры, можно было говорить с людьми с разных уголков планеты, можно было…
Но это были времена начала «зеркальной эры», грубо и жестоко прерванные войной. Зеркало, бесстрастное к человеческому горю и ярости, отразило смятение первых дней войны, и безумные новости сменяли записанные на дешёвые камеры сцены ужаса: уродливые грибы ядерных взрывов, выжженые города, сцены фитна,