брони. Стрелы втыкались в лодки, в берег вокруг беглецов, падали в воду. Пара-другая застряла в доспехах, не причинив людям вреда. И только одному из разбойников не повезло. Он выскакивал из лодки последним, и его подстрелили. Подхватив под руки, товарищи оттащили раненного под защиту деревьев, но тут же и поняли, что тому ничем уже не помочь.
Силы уходили из парня вместе с кровью. Жизнь никчёмного лиходея оборачивалась смертью воина. И воевода, отвлекшись от наблюдения за противником, спросил о последнем желании, которое он, Заруба, пообещал исполнить.
– Сестра у меня в Полутино. Одна она. Сестре помогите, – Разбойник вдруг усмехнулся. – Гляжу, и у тебя, воевода, промысел, тот ещё праздник…
Так, с усмешкой на лице и умер.
– Уходить надо, Малк, – хмуро напомнил Сокол, исполнив над покойным короткий обряд, из тех, что годятся для людей любой веры.
Заруба поднялся, махнул рукой, и отряд скрылся в непроницаемой даже для луны лесной тьме.
Старый князь совсем уже измаялся ожиданием хоть каких-нибудь новостей, когда посланный с голубятни мальчишка принес ему только что полученное донесение Сокола. Вместе с мальчишкой прибыл Химарь, готовый к исполнению приказов. Ук схватил лоскуток, заглянул в него, быстро прочитал написанное и бросил:
– Срочно ко мне начальника стражи, Лапшу, сокольничего и конюшего.
– Отправить гонца Александру в Елатьму? – предложил печатник.
– Нет. Пока не нужно. Распорядись принести мне брони и меч.
– Сам пойдешь? – удивился Химарь. Стар на его взгляд был князь для военных походов.
– Давай, давай, шевелись, кому говорю! – рассвирепел Ук. – Слишком много рассуждаешь.
Печатник вышел, а князь, перечитав еще раз грамотку, задумался.
Наконец-то объявился настоящий враг, имеющий хоть какое-то отношение к пропавшему сыну. И пусть этим врагом оказались не полчища ордынцев или москвичей, не ватага злобных вурдов, а обычные крестьяне из Свищева. Тем хуже для них. Предыдущее послание с рассказом о странных монахах вселило в князя некоторую надежду на успех поисков. Разослав с надежными купцами грамоты своим людям, он вот уже день не находил себе места в ожидании свежих вестей. Отменил все приёмы, совет, переложив, что возможно, из хозяйских забот на плечи Лапши и печатника. Но теперь пришла пора действовать, и это излечило князя от хандры лучше любого лекарства. Он недолго обдумывал послание чародея, и скоро приказы привели в движение весь княжеский двор.
Первыми на зов подоспели начальник стражи и сокольничий.
– Запереть городские ворота. Перекрыть вымолы. Не выпускать из города никого до выхода дружины.
– Каким будет пропуск для гонцов? – осведомился начальник городской стражи.
Князь посмотрел на стражника, как на недоумка.
– Никого – это значит никого. Ни один человек не должен покинуть город.
Повернувшись к сокольничему,