от смеха, узнав на каких ещё местах можно ставить знак принадлежности своему избраннику, и невольно представила, как супруги демонстрируют такие документы в соответствующих органах. Органах… снова рассмеялась, мысленно порадовавшись, что у Айнзама не хватило на такое фантазии. Язык – волне целомудренно и прилично.
Водила пальцем по строчкам, жадно впитывая новую информацию, пока не набрела на интересное примечание о редкой разновидности браков.
Истинные пары.
В голове неприятно загудело. Зажала уши, и не слышала как книжка соскользнула на пол.
Тысячи голосов окружили меня. Все они шептали на разные лады одно единственное имя: Гарен…
*.*.*
Работа в дозоре последние три месяца стала для Амалии спасением. Она уставала так, что не находилось сил ни думать, ни тосковать. После утомительного монотонного хождения вокруг строящейся стены единственное, о чём мечтала – рухнуть на жёсткую койку в казарме.
Никто не заставлял аристократку жить среди солдат и охранять появившуюся в центре Бельвегии воронку. Она выбрала это сама, как особо изощрённое наказание для себя.
Однако с каждым днём чувство вины лишь нарастало. Если бы только не глупое желание стать похожей на мужчин, а не быть слабой богатенькой наследницей, у которой за плечами комфорт и деньги, всё сложилось бы иначе. Но Амалия мечтала о рыцарской славе и подвигах. Победить дракона, а не просто затащить одного из них в постель.
И к чему это привело? Кац, Стерша, Регина… Зур. Горло сдавливало от беззвучных рыданий при мысли о синем драконе. Вечно улыбающийся, милый и наивный. Слишком молодой даже по меркам людей. Всего двадцать пять человеческих лет.
Она любила мальчишку, по-настоящему. И несмотря на их различия, а дракон отвечал со всей нежностью и покорностью.
Зачем же он ввязался в этот чёртов турнир, тем более после того, как она запретила? Особенно после оглашения новых правил.
Увы, это навсегда останется загадкой.
Воительница вспомнила прощальный извиняющийся взгляд дракона, и зарылась лицом в подушку, чтобы спрятать непрошенные слёзы. Не здесь, не теперь, когда удавалось держаться целых три месяца.
– Эй, Амали…– склонившийся над ней молодой воин замялся, не зная, как лучше обратиться к соратнице.
Ни для кого из солдат военной части в Бельвегии не было секретом, что с ними делит пищу и ночлег женщина. Но на этом никогда не акцентировали внимания. Ещё в тот роковой день она доказала, что не из робкого десятка, когда плечом к плечу стояла в оцеплении с мужчинами. Ни один мускул на лице переодетой воительницы не дрогнул, даже когда прямо за её спиной обрушилась часть мостовой. Спокойствие, граничившее с отрешённостью, вызывало благоговение в рядах защитников города, что превратило женщину в опасный и влиятельный символ.
Но все были добры, и она отвечала тем же. Если требовалось заступить вместо заболевшего, Амалия всегда предлагала выйти на замену, её не нужно было просить. Сдержана