два миллиона сто восемьдесят тысяч рублей и обязуюсь не иметь никаких имущественных и финансовых претензий. И подпись обязательно. Как в паспорте.
Я снова подавил улыбку. Такой распиской если только подтереться, но если ей так спокойнее, то ради бога. Не жалко. Подписался, передал ей бумагу. Она внимательно пробежалась по ней взглядом, сложила вдвое и убрала в сумочку. Затем подумала и достала кошелёк.
– Я вполне могу оплатить ваши блины.
– Вам ещё два миллиона мне платить. На вашем месте я бы стала более экономной.
На моем месте она вряд ли бы стала шантажировать человека, принуждая его к связи. Не платила бы за секс. Но она – на своём месте. А я готов платить за удовольствие. Чтобы видеть, как её губы растягиваются в улыбке. А ещё – на моем члене.
– Вы пешком? – улыбнулся я. – Для пищеварения и фигуры.
– Да.
Красивая такая. Я снова на мгновение залюбовался ею. Она уходила, коротких шорт почти не видно под нелепым пиджаком, ноги длинные. И на них смотрят другие мужчины. Я снова почувствовал укол ревности. Хотя нет, поправил я себя сам. Это не ревность. Это чувство собственничества. Я вправе не позволять другим людям глазеть на то, что принадлежит мне, за что я плачу деньги. И да, отпустит меня едва я её распробую. Проверено.
Глава 9. Ася
Весь остаток рабочего дня я размышляла над глубиной своего грехопадения. Так нельзя. Надо порвать расписку и внести номер Вадима в черный список. В конце концов не так уж тётя и страшна. Я столько лет с ней прожила, смогу ещё немного. Она меня вырастила. Практически, с пелёнок. Воспитала.
Решено. С работы вышла и демонстративно порвала расписку пополам. Выбрасывать не стала, дома сожгу. Засунула её в рюкзак. И сразу на душе так легко стало, словно тащила, тащила тяжёлый камень и бросила. А полиция…
Усмехнулась – если сяду лет на десять в тюрьму, то проблема совместного существования с тётей сама решится. И да, нужно будет, отсижу. Зато моя совесть останется чистой. И тело тоже.
А те несколько волшебных минут ночью у стены будут мне бонусом. В качестве моральной компенсации за страдания принесенные мне Вадимом. Вот буду их вспоминать долгими ночами в тюрьме.
Сегодня ночью тётя дома. Это значит рано лягу спать. Читать даже с фонариком было непозволительной роскошью, тётя из-за своего режима работы спала, как придётся, часто вставала по ночам. Пару раз она меня застукала за чтением ночью и теперь я просто читала, когда её не было дома.
– Я пришла! – сказала я входя.
Сбросила кеды. Ответа не последовало и я пошла на кухню. Тётя сидела на стуле. Лицо каменное. В руках полотенце. Я знала этот её взгляд, но надеялась, что пронесёт. Иногда везло.
– Всё хорошо? – осторожно спросила я.
– Всё плохо, – ответила тётя. – Ассоль, тебя видели. Мне сейчас позвонила подруга. Ты обедала. С мужиком.
– Мне двадцать три года уже.
– Двадцать три года ей! – закричала тётя. – Твоей мамаше столько же было, когда она пришла и тебя в подоле принесла! Оставила, как щенка беспризорного и ушла! Я тебя вырастила, я! Замуж не вышла! Всю жизнь положила! Дрянь неблагодарная!
Встала