на минуту появиться телега, и замотал головой.
– Зачем нам рисковать? Если очень хочешь есть, можно ягод и орехов набрать. Ими вполне можно подкрепиться и утолить голод.
– От орехов сыт будешь далеко не так, как от наваристого супа. А что-то мне подсказывает, что именно подобный суп или бульон находится у полицаев в телеге.
Мой спутник нахмурился. По его лицу было видно: он моё предложение об экспроприации не поддерживает.
Поэтому пришлось изменить тактику общения и указать на более важный аспект:
– Неужели тебе не интересно, куда они держат путь?
– А нам что до этого? – не понял тот.
– Как это что? Метров через пятьсот они выйдут на ту колею, которую оставил наш обоз. Вскоре наши дороги с ними пересекутся. А это значит, что они двигаются туда же, куда и мы, причём везут с собой не только еду, но и ещё какую-то поклажу. Ведь не просто же так они туда-сюда катаются. Явно дело у них там.
– Лёш, а ведь получается, что они едут в том же направлении, в котором и наш обоз ушёл, – наконец понял смысл моих слов чекист. – Но не могут же они его преследовать. Ты же говоришь, они не спеша едут. Да и мало их.
– Согласен. Поэтому я и предлагаю выяснить у них, куда эта дорога ведёт и зачем они по ней едут. Грохнем всех и выясним, – подвёл черту я, а затем, поняв, как нелепо моя последняя фраза прозвучала, поправился: – Не всех ликвидируем, конечно, а только двоих – нам ведь нужен «язык», который ответит на все интересующие нас вопросы.
Чекист согласно кивнул.
– Ты сказал, там их трое? Кто из них будет «языком»?
– А вот давай об этом и подумаем. Монетку кидать не будем, а просто прикинем в уме, кто из них для нас будет более ценен.
Воронцов не возражал, и я продолжил анализировать.
– Нам нужен не только тот, кто знает текущую обстановку, но и тот, кто знает местность и что вообще происходит вокруг. А это значит, что в приоритете остаётся местный житель. Таким образом, немец из сомнительного счастья попасть к нам в плен выпадает. Значит, претендентами становятся только полицаи. Один – молодой, здоровый бугай лет двадцати восьми – тридцати. Другой – щуплый, поживший старичок в очках. Ему на вид лет под шестьдесят. Старина Дарвин, будь он здесь, сказал бы, что по всем законам эволюции и естественного отбора больше шансов на жизнь у молодой и здоровой особи. Но в данном случае его фантастическая теория в очередной раз должна будет подвергнуться жёсткой критике и быть полностью отклонена как несостоятельная. А дело в том, что здоровая и молодая особь нам в качестве пленного на хрен не нужна. И всё потому, что данный здоровенный детина влёгкую сможет справиться с двумя полуживыми гостями из фараонского саркофага. А потому, несмотря ни на какие продвинутые теории, на практике эта здоровая особь на встречу с заждавшимися в аду чертями, как только появится возможность, будет отправлена сразу же вслед за немчурой. И получается, в живых, – тут я уточнил, – покамест, на время, мы оставим полицая в летах. Он нам и расскажет всё что надо и в случае ЧП никакого серьёзного сопротивления нам – замотанным в бинты полуинвалидам