подрастёт, юнец в косоворотке,
И с гиканьем погонит через пруд
Три пары уток, он потопит лодки
И поведёт за поводок короткий
Голодных щук, вцепившихся в блесну…
Но обернись, – куда же пастухи?
Они уходят, охлестнувшись лямкой
Пустой сумы. Ночной огонь утих.
И остаётся от веселья их
Пустая крынка с бабочкой зорянкой…
«К нам скользит, сгорая в мириадах…»
А. П.
К нам скользит, сгорая в мириадах
Водных брызг, в мерцании арцелл
Бледно-жёлтый баловень прохлады,
Пробиваясь плотной цепью тел.
Это пляшут, растопырив пальцы,
Подымая водяную пыль,
Дачники, смывая с кожи кальций,
Нитрофос и звёздочки белил.
Вот они, колени расправляя,
Точат грудь колеблемой водой
И стрекозы шумно зависают,
Разгребая лопастями зной.
– Что же ты? присядь в тени на тине
И лепи, купая пальцы в глине,
Дудочку о дырочке одной!
Но спадёт в прибрежных корневищах
Звон и гомон комариных труб,
Лишь твоё дыхание заслышав
И завидев дудочку у губ…
«Дорогами, похожими на рвы…»
Дорогами, похожими на рвы,
Мы ехали в расхристанной телеге.
Ольховой жердью, срубленной на слеги,
Сшибали листья вянущей травы.
Шли колеи, пробитые сквозь лес,
Сквозь марево позавчерашних ливней.
Насвистывая весело, вольны мы
Считать верхи деревьев до небес.
Лес обступал. В нём не искали мы
Иных примет, чем осени и жизни, —
Как вдруг пронзило болью об Отчизне,
Хватив за сердце!
Замолчали мы.
Вот эти – куст и влажный запах мхов,
Настой смолы, поскрипыванье втулок
И – в памяти – негромкий переулок
Да палисадник, полный лопухов,
И то, что было прожито, и то,
Что проживём, переживём, осмыслим —
Мы Родиной отныне назовём —
…и лес, и звон на птичьем коромысле.
«В селе с названием «Кайсацкое…»
Николаю Кононову
В селе с названием «Кайсацкое»
Ты занят стрижкою овец.
…Бредёшь в степи походкой штатскою
И след от ножничных колец
Тревожит, вроде обручального…
А степь сжигает на ветру
Полотна неба цвета сального.
Раскаянье придёт к утру.
Как славно
душу наболевшую,
Ступая в ржавых сапогах,
Нести травой перегоревшею
И гарь услышать на губах!
И помнить кожею и жилами
Овец худые рамена,
Как отводил кривыми вилами
Ручьи горячего руна.
О, представлял ли эти мутные
И студенистые