сиделка ее любопытство проигнорировала. Взглянула только с кривой усмешкой и дальше продолжила:
– Но, надо сказать, гулял муж с осторожностью, только замужних для блуда выбирал,—она внезапно побледнела, взгляд ее помертвел. – А вот тут и начинается моя горемычная история! Только не перебивай, мне и так тяжко, хоть волком вой!
Марина кивнула и судорожно сцепила в замок побелевшие пальцы рук.
Тетя Лена промокнула пот со лба рукавом домашней блузки, выпрямилась и неторопливо заговорила:
– Жила у меня в соседях вдова с дочкой. Муж у нее умер давно от пьянки. А вот дочка умница-красавица у соседки получилась – загляденье! И имя чудное ей выбрала – Барбара. Говорила, что в честь какой-то актрисы дочь назвала.
И случилась у нашего Ефимки с Барбарой первая любовь! Он из Рябиновки каждый день к ней в Ильинку мотался на мопеде. Целыми днями после школы у них в доме пропадал! Мужских рук в хозяйстве не было, вот Ефимка-то и старался помочь.
Но, видно, не только у них, молоденьких, любовь случилась. У моего дурака с соседкой, матерью Барбары, тоже великая страсть разгорелась!
Мне люди шепнули, но я поначалу значения не придала. Походит, думала, к соседке неделю да остынет! Но нет! Неделя, месяц, три доходит, а они все хороводятся! Правда, ночевать мой всегда домой приходил, ничего не скажу! Да и мать у Барбары не дура, на ночь чужого мужа не оставляла. Хоть за это спасибо! – тетя Лена усмехнулась. – А однажды… нет его! Так и не пришел до утра. Я в обед прибежала из конторы, смотрю – не возвращался. И такая обида меня захлестнула, такая ненависть к нему за жизнь мою поломанную… Не помню, как нож со стола схватила и к соседке в дом побежала. Ну, думаю, сейчас если тепленькими застану их в постели, сразу порешу гада!
Дверь с крыльца рванула, а соседка, мать Барбары, мне навстречу в сени вышла. В сорочке, волосы распущены ниже пояса, руки раскинула – вроде как пускать не хочет. Я отшвырнула ее и в комнаты рванула. В гостиную вбежала, а мой кобелина возле дивана брюки натягивает. У меня в голове и помутилось. Всадила ему ножик между лопаток по самую рукоятку. И нож-то обыкновенный, столовый, да вот ухитрилась я ему сердце пробить. Мгновенно умер. Видно, судьба! Выбежала я в сени и о соседку споткнулась. Она так с раскинутыми руками и лежала, не дышала уже. Я сразу поняла, что мертвая, и ничем ей не поможешь! Толкнула я ее, когда в дом вбежала, да силы не рассчитала, видимо, в горячке! Она падать начала и виском об острый край старинного сундука приложилась.
Тут до меня, наконец, дошло, что я натворила! И вместо того чтобы домой к себе бежать, в соседский сарай метнулась. Веревку я сразу увидела. В хозяйстве тогда без веревок не обходились! Но пока думала, как в чужом сарае половчее лишить себя жизни, туда кто-то вбежал. А я уже петлю приготовила… Слышу только, Ефимка орет снизу на меня: «Ленка, дура, чего удумала?! А ну слазь!» Веревку рванул, меня толкнул, в охапку – и из сарая выволок. Очнулась я на соседском крыльце. Барбара над матерью криком исходит, Ефимка участкового вызвал, скорую с района… Забрали меня,—тетя Лена замолчала. Задумалась.
– Живу вот… Спас меня тогда