продолжил, -Тщеславие мира. Самый первый грех, будет лицом этого мира. И можешь, мне поверить, уж кто, кто, а я то разбираюсь в грехах, и скажу прямо, все остальные грехи, есть производное, от этого первого греха. Правда, ваш патрон считает, несколько иначе и даже, на зло мне, не поместил тщеславие на первое место, но всему виной, давняя наша с ним, взаимная неприязнь. Но, не я ли, первый, открыл этот грех. А? Да уж, все-таки, нет справедливости у нас в небесах. Как, наказывать, так я первый, но когда необходимо признание, то уж нет, помещаем куда-нибудь в середину. Но, бог ему судья.
Во время, этой речи Денница, подскакивал с места, ходил из стороны в сторону, в общем не находил себе места. Когда же он, завершал свою последнюю информативную часть высказывания, то с каждым словом, все ближе и ближе приближался ко мне, а я к слову сказать, все это время, занимал стоячее место, на самом пороге его кабинета. Для Денницы, не существовало правил приличия или другими словами, он сам определял эти правила. Видимо, на данный момент, мое пороговое стояние, укладывалось в его видение ситуации. Ну что ж, вот он, подходит ко мне, смотрит на меня, как будто впервые замечая, внимательно изучает, затем медленно возвращается на место и уже оттуда, предлагает мне присесть, пока что в кресло, при этом замечает. —Что, там встал, проходи, это тебе не у Года, здесь всегда тебе рады, а он, поди что, так и оставляет стоять на пороге и пока не очистишься, так и не пустит дальше. Вот говорят, забудь надежду всяк сюда входящий. А я считаю, что это поклеп на меня, я как раз, даю любому, попавшему ко мне право на надежду. Для каждого у нас, есть свой индивидуальный подход, мы всегда принимаем во внимание частности, мы не боимся испачкаться и уже, после тщательного осмотра, выносим свое решение. Не то, что чистюля Год, подавай ему все чистенькое. Ну что скажешь то, а то, смотрю все молчишь? —Что, сказать то, разве что одно, вы зациклились на нашем патроне, неожиданно для себя и для него, вдруг вырываются из моих уст слова. Еще никто, не осмеливался разговаривать, таким образом, с Денницей и он, можно сказать, в первые за долгое время потерял дар речи, но как же, ему вести себя в данной ситуации. Мастер расставлять ловушки, сам же, когда оказался в подобной ситуации, то напрочь забыл, как из нее выбраться. Но все же, внутренне самообладание взяло над ним вверх и он продолжил. —Ты, я смотрю, ангел не промах. Такие, мне в легионе будут нужны. Но давай, вернемся к нашему делу, -ответил Денница, сделал паузу и продолжил:
– Тщеславие мира, существовало всегда и я уверен, что оно и сейчас никуда не делось. Но, что оно, есть само по себе, откуда берет свою жизненную силу. Что, можно сказать, по этому поводу, каждый из живущих, в этом мире несет в себе частичку своей определяющей, его славы. Она, слава, есть, именно та субстанция, которая определяет, все его жизненные устремления. И те, кто не придерживается заданной предопределенности, теряет поддержку всевышнего, и отныне, все его попытки, изменить программу