безопасного берега – такое считалось безумием. А теперь Крит таял позади, неутомимый ветер уносил их от берегов острова. И впереди не было ничего – только вздымающиеся валы.
– Пропали мы, – проворчал гребец. – Осталось, стало быть, только умереть.
– Ветер утихнет, мы сумеем вернуться.
– А если нет?
– Погодите, – проговорил Интеб, и голоса умолкли.
Он вынул кинжал и, став на колени, принялся чертить им на палубе.
– Я не кормчий, но знаю, где суша, где море. Я изучал математику и географию. А еще – я родом из Египта, и приплыл в эти края под парусами, и теперь покажу вам, как это было. Здесь мы плыли вдоль берега – вот так. Минуя города и острова, мы добрались до Арголиды, до Тиринфа – вот сюда. – Он начертил на доске петлю, затем полукруг и ткнул в самый центр дуги. – Из Тиринфа мы поплыли на Феру, а теперь мы миновали Крит, и нас уносит в морские просторы. – Молча глядели они на его руку, проведшую на палубе прямую линию к точке, с которой он начал свой чертеж. – Видите: вот Египет, вот Нил и Фивы. Все это по ту сторону моря, если переплыть вот сюда.
Взглядом следуя за движением его ножа, они не видели ничего и повернулись к нему с округлившимися глазами.
– А… далеко плыть? – спросил кто-то.
– Сорок скен, восемьдесят скен. Не знаю. Но если поплывем на юг, обязательно окажемся у этого берега. Да и другого выхода нам не остается. Пока дует этот ветер, мы сумеем вернуться даже на Крит или Атлантиду. Крит скоро исчезнет из виду… Вы спрашиваете, что нам делать? Нестись вместе с бурей. И молиться богам, чтобы ветер не стих раньше, чем вынесет нас к берегам Африки.
Ничего другого им не оставалось. Море по-прежнему бушевало, частенько налетали шквалы с дождем. Но парус и свесившаяся за борт мачта, словно плавучий якорь, удерживали галеру, и ветер гнал их вперед. День миновал, а за ним ночь, и к рассвету ветер утих, а море успокоилось. Эсон все еще бодрствовал у кормила, когда небо на востоке просветлело.
В разрывах между облаками выступили звезды. Вскоре после этого Интеб поднялся на палубу, удивленно покачал головой – весь горизонт охватил странный кровавый свет.
– Что это? – спросил он.
Эсон ответил:
– Рассвет. Но такого мне еще не приводилось видеть.
Пламенем полыхало все небо. Не один восток, где над горизонтом поднимался багровый диск солнца, – весь небосвод, всюду, куда попадали солнечные лучи. Пламенели исчезающие облака, небесный огонь словно истреблял их… И все молча глядели на небо. Охватившее небо пламя угасло, лишь когда солнце поднялось повыше.
– Мне случилось однажды в пустыне видеть нечто подобное, – проговорил Интеб. – Тогда была песчаная буря и за облаками песка солнце сделалось столь же багровым. Всю эту пыль, наверное, выбросило с Феры, но ее столько, что трудно поверить глазам.
– Чего только не могут сделать боги, когда захотят. – Эсон устало привалился к кормилу, позабыв про небесные красоты. Интеб озабоченно посмотрел на него.
– А как твоя рука – и раны? – спросил он.
Эсон