стоит для начала подкрепиться.
Его прервал внезапно донесшийся со двора шум. Судя по всему, явились новые гости, они разговаривали и смеялись, направляясь к главному входу в трактир. Один голос звучал громче остальных, его обладатель отпускал шуточки о том, кто же сидит на дереве в темноте и машет рукой.
Сразу же с нескольких сторон раздалось: «У-у-у!», «А-а-а!», «Ой-ой-ой!». А потом последовал оглушительный хохот и насмешливые возгласы.
– Знаешь, дорогой кузен, твоя шутка – ровесница старой липы, – весело заметил кто-то молодой и дерзкий.
Карлман бросился к открытому окну. Он узнал этот голос после первого же «У-у-у!».
– Эппелин! – во все горло крикнул он и добавил, обернувшись к кровати: – Наконец-то квенделинцы приехали!
– О да, шумят как десяток филинов в палисаднике, – хмыкнул Бульрих.
– Карлман! – крикнул в ответ Эппелин Райцкер, срывая с головы кепи и восторженно им размахивая. – Что ты там делаешь? Наверняка дрыхнешь после обеда, чтобы опять засидеться допоздна. Спускайся немедленно, старая грибная шляпка, или я сам к тебе поднимусь!
– Никуда ты не пойдешь. И с места не сдвинешься, мухомор рыжий! – приказал низкий голос, отчего мгновенно воцарилась тишина. – Всех перебудил, если там кто и спал.
– Это старина Бозо! Он часто ворчит, но по-настоящему сердится редко, – пояснил Карлман с некоторой гордостью за то, что так хорошо знает главу семейства из Квенделина. – У него родственников что овец в стаде, вот время от времени ему и приходится повышать голос.
– И блеют они так же громко, – сказал Бульрих и покорно вздохнул. – Я, конечно, рад, что пришел в себя и мы воссоединились, но все же счастьем голод не утолишь. Однако я вижу, что молодые грибочки быстро растут и нет им дела до трухлявого пенька на мшистом ложе, верно?
– Ой, прости, – искренне раскаялся племянник и бросил последний тоскливый взгляд во двор. Эппелина уже не было, во дворе остались только внушительного вида Бозо и его супруга Валли, столь же величественная. Карлман собрался пойти на кухню, чтобы заказать что-нибудь для Бульриха, но снова отвлекся.
Рядом с Бозо появился незнакомец, возвышавшийся над старым главой клана на целую голову, и это при том, что Бозо считался рослым по меркам квенделей. Неизвестный гость выглядел тощим и очень старым, но ничуть не сутулился, хотя и опирался на посох. У него были длинные седые волосы и такая же длинная борода, какую не носил больше никто в Холмогорье.
– Какой высокий, – пробормотал Бульрих, который к этому времени с трудом поднялся с кровати и подошел к окну.
– И все же он квендель, – отметил племянник, с любопытством разглядывавший примечательного гостя. – Хоть и довольно странный с виду. На любом карнавале он сорвал бы аплодисменты, ему даже наряжаться не обязательно.
– Карлман Шаттенбарт, ты такой же нахал, как твой рыжий приятель, – отчитал его дядя, явно забавляясь. – Перед тобой не кто иной, как почтенный Себастьян Эйхен-Райцкер из Запрутья, смотритель