с лица на лицо и сталкивалась с холодом и откровенным злорадством.
Она отвечала неплохо. И они слушали хорошо. На этом уроке Гека узнал о Толстом больше, чем за всю четверть. Да и другие – тоже. «Цифры» Толстого поражали. В детстве он жил в доме из сорока комнат с несчётным количеством слуг, у его бабки даже личный слепой сказочник имелся. Шесть лет Лев Николаевич корпел над «Войной и миром», а над «Воскресением» – аж десять. Роман-эпопею его жена переписывала восемь раз! Как с ума не сошла бедная? Это с десятью детьми на руках! Два года Толстой помогал своим крестьянам бороться с голодом, охватившим Россию. Умер этот непонятный человек в шесть часов пятьдесят минут утра. На какой-то глухой станции. Одинокий, как бомж. Правда, когда весть о смерти Толстого распространилась в тот медлительный век, проститься с ним явились тысячи. Все свои произведения, девяносто томов, Толстой завещал народу.
Она говорила о Толстом как о своём человеке. Будто состояла с ним в дальнем родстве. Это было смешно. Но никто не смеялся.
– Мне интересно, какой вопрос приготовил Фомин?
Гека не ожидал от неё этого «интересно». Впрочем, это, видимо, всего лишь фигура, вернее, фигуля речи.
Гека встал. Сообразил, что зря вставал. Она бы замечание в таком состоянии не сделала. Но садиться без вопроса было вдвойне глупо. Однако он спросил:
– Можно я сидя?
– Да, конечно. Это ко всем относится. Итак?
И Гека произнёс с интонациями старательного ученика, чётко проговаривая слова:
– А вам самой нравится роман-эпопея «Война и мир» Льва Николаевича Толстого?
Минуту она изучала Геку недоброжелательным взглядом. Но 10-й «Б» дружно ждал. Даже Макс поднял голову от смартфона.
– Мне больше нравится его роман «Воскресение», – неохотно произнесла Мымра.
И тут прозвенел звонок.
– Мы её сделали! На обе лопатки! – Ник пробежался по кабинету. – Юрвасу запись нашу показать. А лучше – директору.
– Ерунда, – поморщился Макс. – Отболтается. Скажет: всё знает только тот, кто ничего не знает. Или ещё какой афоризм вспомнит. Она в этом деле мастерица. А те и рады будут. Учителя друг за друга держатся. Все заодно.
– Но Паша не держится.
– Паша за нас.
Макс молчал, глядя перед собой. И рот его становился упрямым. Сегодняшняя пятёрка ничего не подправила. Ни в смысле оценок, ни в плане душевного состояния Князева. Дома, наверно, ему хорошо влетело за споры с Толстым. Горе от ума в чистом виде.
– А какого класса там анкеты были? – как бы вскользь поинтересовался Гека.
– Ой, ну при чём тут эти фишки? – после уроков Смирнова преображалась просто на глазах. Мымра бы посмотрела. Из скукоженного косноязычного создания распускалась пышная великолепная роза. Вот уж правда жертва средней школы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно