от радости, что чуть не перелетел в ринг, зацепившись за канат.
Я поклонился публике, подошёл, пожал руку тренеру противника, который суетился вокруг лежащего на настиле ирландца. Позже я узнал, что парня увезли в больницу. Я не сожалел о том, что он получил травму – это грязный профессиональный бокс, где ценность имеет только победа, причём, любой ценой. Тем более, сейчас была эра становления этого вида спорта, и чем больше крови, тем было лучше.
– Ты классно вырубил Рыжего. Боюсь, теперь он долго не выйдет на ринг.
– Если вообще выйдет, Стив. Похоже, что я его покалечил. Хотя, всё может быть, и он будет драться уже в следующую субботу.
Док протёр моё лицо от крови, я накинул халат и с Парксом поднялся к местам, где сидели заправилы местного спортивного бизнеса. Со мной стал разговаривать суровый мужик, упакованный в золотые цацки: перстни, цепь на шее, и золотые часы, висящие на золотой цепочке, толщиной напоминающий корабельный канат.
– Ты неплохо дрался. Не ожидал от тебя такой прыти.
– Я недооценил Рыжего, иначе, уложил бы его раньше.
– Нет, раньше не надо! В следующем бою потяни раундов десять, а лучше все пятнадцать.
– Это как получится, бой есть бой.
– У тебя непривычная манера боя, все эти уклоны… Хотя смотрится очень эффектно, когда твой противник выглядит дураком, махая кулаками по воздуху. Ты понравился публике, уклоняйся и дальше. Похоже, поэтому тебя прозвали "Летучим"?
– Да, босс, поэтому. Я не люблю подставлять свою голову под удары, мне мозги самому нужны.
– Паркс, получи расчёт за этот бой, и подпишем контракт на бой с Бешеным. Если побьёшь его, тогда выйдешь на Гризли. Именно Гризли побил Рыжего, забрав у того титул чемпиона Нью-Йорка.
– Я побью Бешеного.
– Хе-хе, говорят, ты берёшь 70 процентов прибыли от боя?
– Да.
– Это много. Соперник тоже должен заработать и на что-то лечиться. 60 на 40% тебя устроит?
– Да, босс.
– Читай и подписывай – здесь всё стандартно. Ваш бой ожидается в конце июля, потому что у Бешеного свои контракты.
Тут же сидел «Бешеный» Робинсон, который, не читая, поставил свою закорючку там, куда ему ткнули пальцем. Затем, цокнув языком, с издёвкой обратился ко мне.
– Балерин я ем на ужин. Голландец, продержись шесть раундов, и тогда я не стану плевать на твоё тело, лежащее на настиле.
– Мальчик, пока ты просто сотрясаешь воздух. Бой покажет, кто кому плюнет в лицо.
Он вскочил и схватил меня за грудки. Я оказался очень рад такому подарку до боя. Применив приём из системы рукопашного боя, уложил Бешеного на пол, наступив ногой на шею.
– Поглядим, чего ты стоишь в ринге, Коко!
По знаку мистера Миллса, так звали этого бизнесмена, я отпустил боксёра, и, забрав свой экземпляр контракта, ушёл с Парксом вниз. Паркс потирал руки и, смеясь, спросил меня.
– Чего ты его назвал цыплёнком?
– Да так, навеяло из прошлого. Пусть злится, ведь ярость – плохой помощник в бою.
Мы хорошо заработали. За победу я получил