оставили Салу с его подругой.
Не могу сказать, что сильно удивился, их там не обнаружив. Мы вышли на улицу, где дождались такси. Я подбросил Лоррейн к «Карибам» и пообещал позвонить на следующий день.
Три
Выйдя на работу, я поинтересовался у Салы, что случилось с его подружкой.
– Не говори мне про эту стерву. Закатила истерику… пришлось уехать. – Он сделал паузу. – А у тебя?
– Нормально, – ответил я. – Прогулялись где-то с милю.
Он задумчиво посмотрел на меня, потом отвернулся и ушел обратно в фотокомнату.
Весь день я занимался редактированием и подготовкой чужих статей к печати. Когда уже собрался уходить, меня вызвал Тиррелл и сказал, что на завтрашнее утро поручает одно задание в аэропорту. Восьмичасовым рейсом должен прибыть мэр Майами, так что мне там надо быть и взять у него интервью. Вместо такси я решил позаимствовать у Салы машину.
В аэропорту я увидел все тех же мужичков с лисьими физиономиями, которые по-прежнему сидели у окна, поджидая самолета из Майами.
Я купил выпуск «Таймс» за сорок центов и прочитал про снежный буран в Нью-Йорке: «Парковая магистраль Мерритт закрыта для проезда… движение на метролинии Бруклин – Манхэттен отменено на четыре часа… на улицы выведена снегоуборочная техника… горой дня: оператор снегоочистителя со Стейтен-Айленд… мэр Вагнер резко критикует… массовые опоздания служащих…»
Я посмотрел в окно, на яркое карибское утро, зеленое, ленивое и солнечное, после чего отложил «Таймс» в сторону.
Рейс из Майами прибыл, однако без мэра. После многочисленных уточнений я выяснил, что его визит отменен по «медицинским показаниям».
Я направился к телефону-автомату и позвонил в редакцию. Трубку поднял Моберг.
– Нету мэра, – сказал я.
– Что?! – взвыл он.
– Говорят, болен. Писать не о чем. Что мне делать?
– В редакцию не суйся, – посоветовал он. – Тут чистый мятеж. Прошлой ночью двум штрейкбрехерам сломали руки. – Моберг издал смешок. – Перебьют нас всех. Загляни где-нибудь после обеда, к тому времени должно устаканиться.
Я вернулся в кафе и позавтракал глазуньей с беконом, ананасом и четырьмя чашками кофе. Затем, чувствуя расслабленность в теле, приятную тяжесть в животе и полнейшее безразличие к здоровью мэра – да пусть хоть в гробу лежит, мне-то что, – я неторопливо вышел на парковку и решил навестить Йимона. Он дал мне схемку проезда к своему пляжному дому, но я оказался напрочь неподготовлен к песчаной дороге. Она, можно сказать, напоминала просеку где-нибудь в филиппинских джунглях. Весь путь я проделал на низших передачах. Море слева, чудовищное болото справа… Мили и мили кокосовых пальм, дощатые хибары, набитые молчаливыми туземцами с пристальным взглядом… куры и свиньи так и лезут под колеса, да еще крабы какие-то сухопутные… На первой скорости я пересекал глубокие колдобины с застоявшейся водой, безбожно трясся по выбоинам и канавам – и впервые с момента расставания с Нью-Йорком я ощутил, что в самом