разведения лошадей.
Конечно, некрасиво думать подобным образом о будущей жене, но это правда. Стоило Гауэйну взглянуть на леди Эдит, как он сразу понял, что хочет ее. И детей от нее.
Идея уложить ее в постель была крайне приятной. Несмотря на скромность манер и поведения, ее тело оказалось восхитительно соблазнительным. Другие молодые леди выглядели скелетами, обернутыми одним-двумя ярдами ткани. Десятки скелетов с буклями, отскакивавшими от острых краев их костлявых плеч.
«Не слишком добрая мысль», – напомнил он себе. Гауэйн часто упрекал себя за то, что подобные описания, хоть и безмолвные, но излишне критические.
Но он не мог найти ни единого отрицательного качества в леди Эдит, если не считать ее имени. Кому оно может понравиться?! Она ангел. Не Эдит.
Первую невесту звали Розалин, что звучало весьма романтически. Их обручили в детстве. Но на деле они встретились только раз: когда ей было шестнадцать, а ему – девятнадцать. После этой встречи они стали ждать, пока Розалин исполнится восемнадцать, только она умерла за несколько дней до своего дня рождения. Так что вряд ли их союз можно было назвать романтическим.
– Ваша светлость?
Агент Стантона Бардолф с раздраженным видом сидел на противоположном сиденье экипажа. Бардолф был агентом отца Гауэйна и перешел к последнему так же естественно, как вино в подвалах, если не считать того, что в отличие от вина Бардолф с годами не улучшался. И бородка у него очень напоминала козлиную. Козлоподобную. Козло…
Гауэйн заставил себя вернуться к теме разговора.
– Да?
– Старший судебный пристав и начальник шахты никак не могут прийти к соглашению относительно того, что шлам, спускаемый при разработках оловянного рудника Карри, губит рыбу в реке Глашхорри, – сообщил Бардолф с тем преувеличенным терпением, которое выказывают люди, понявшие, что первый их вопрос проигнорировали.
– Остановите разработки, – приказал Гауэйн. – Пока шахта не сумеет контролировать стоки, придется закрыться. От рыбы в этой реке зависят шесть деревень.
Бардолф записал все это в книгу, а Гауэйн продолжал размышлять.
Гилкрист предложил устроить свадьбу через пять месяцев, с чем Гауэйн согласился. Он не спешил начать супружескую жизнь. Вполне можно ожидать, что все попытки угодить жене связаны с суетой определенного рода. А он не любил суеты.
Но потом он подумал о сливочной коже леди Эдит. Нет, «сливочная» – слово неподходящее. Он никогда раньше не видел столь белой кожи. Как лучший пергамент. И решил, что озеро темнее ее глаз, цвет которых был, скорее, похож на можжевеловые иглы.
При этой мысли он ощутил гордость обладателя. Она скоро будет принадлежать ему: мечтательные глаза, белая кожа, розовые губки и все…
Гауэйн сторговался с ее отцом, и размер доли имущества невесты в брачном контракте заставил бы Бардолфа потерять сознание.
Он отдал Гилкристу все, что тот потребовал. Когда желаешь получить жену, не стоит торговаться. Это было бы дурным тоном.
Бардолф снова поднял голову:
– Ваша светлость, не хотели бы вы обсудить