но, судя по всему, вы ведь тоже ее знали?
– Все нормально, Алексей Михайлович. Говорите, я слушаю.
Воодушевившись, он продолжил:
– Она случайно связалась с одним парнем в молодости и влюбилась. Так, как в романах пишут, ушла в чувства с головой. Мужа прогнала, но тот продолжал ее любить. А она связалась с молодым. Думала, он тоже ее любит, а он поматросил да бросил. Анна Петровна сильно переживала тогда.
Грузчики тем временем волокли по асфальту полуразваленный шкаф с болтающейся дверцей. Алексей Михайлович поморщился:
– В помойку.
Обернулся к Насте:
– Этот парень, что запал в душу моей тетке, нашел себе другую, совсем юную девчонку. Так и сказал нашей Анне Петровне, мол, прощай. Ну, ясное дело, он на шестнадцать лет моложе моей тетки был… Анна Петровна чуть в петлю не полезла. Мужа из-за него бросила. Думала, у них все серьезно, детишек от него родит… Поплакала, да и дальше жить стала. А что делать-то?
– У каждого человека всегда есть выбор, – заметила Настя.
– Это верно. Но ее прежний муж к ней все же вернулся. Любил ее сильно, и она приняла его. И хотя их жизнь продолжалась, все видели, что уже что-то не то. Понимаете? Как будто ты пользуешься склеенной вазой. Вроде та самая ваза, но уже и не такая красивая, да и сквозь трещины вода подтекает… – Алексей Михалович перевел дух. – Не простила моя тетка этому парню предательства. Так вот. Жаль старушку. Не смогла пересилить себя. Так до самой смерти и мучилась. Только мало кто знал об этом. Даже ее муж не подозревал. Гордая была. Она только с сестрой всем сокровенным делилась, то есть с мамой моей.
Алексей Михайлович задумчиво глядел в сторону детской площадки. Настя подумала, что она сильно изменилась с тех пор, когда была жива Катя.
– Это куда? – крикнул один из грузчиков, держа в руках волчью шкуру.
– Дай взглянуть.
Алексей Михайлович придирчиво ощупал поредевший мех, принюхался, осмотрел изнанку шкуры и, обнаружив там громадные прорехи, сквозь которые сыпалась труха, скривил губы.
– К черту. Все на помойку.
Из квартиры продолжали выносить охотничьи трофеи. Вслед за волчьей шкурой последовали медальоны с рогами животных. Каких тут только не было! От изящных, маленьких рогов косули до ветвистых полутораметровых лосиных рогов. Настя зачарованно смотрела на оскаленные волчьи и рысьи головы. Вот рваная, изъеденная молью и плесенью шкура бурого медведя. Облезлое чучело бобра. Лисьи хвосты в связке, штук десять. Кабанья голова с громадными клыками и прищуренными злыми глазками, казалось, вот-вот подмигнет, и Настя непроизвольно отодвинулась от нее. От всей этой кучи поднимался неприятный, резкий запах прелости.
– Она все это в подвале хранила, – словно извиняясь за нереспектабельный внешний вид чучел и шкур, пояснил Алексей Михайлович. – Они лоджию приделали в девяностых годах, и Иван Андреич подвал сам выкопал… А когда он умер, все шкуры с чучелами туда и снесли. Анна Петровна старая была, сил ухаживать за этим не было, а выбрасывать не желала… Когда был