красовались на витринах и полках с бестселлерами по всей стране. Роман стал самой продаваемой книгой Соединенных Штатов, но этот успех не доставил мне ни малейшей радости. Я не была готова к нему и никогда к этому не стремилась. «Снежная девочка» превратилась в расследование, за которое взялась половина планеты, в тайну целого поколения, жаждущего знать, что случилось с Кирой, что с ней стало потом и, самое главное, страдала ли она. Но боль, которой я наполнила каждое слово романа, была моей собственной болью. Наверное, именно поэтому каждая из двенадцати встреч собирала полные залы.
Нет ничего привлекательнее чужих страданий. От них невозможно оторвать взгляда. Слезы поглощают нас, драма завладевает нашей душой, и прессе это прекрасно известно. На последнюю встречу пришло столько людей, что я даже не заметила, кто оставил на столе рядом с кучей других подарков этот конверт.
Взяв его в руки, я подумала, что это, должно быть, любовное письмо. Какой-то влюбленный фанат слишком увлекся своими фантазиями и пришел к заключению, что написанное в книге явно показывает, что я – идеальная для него пара, с которой ему суждено провести остаток жизни. Сложно придумать что-то более неправдоподобное. Я не могла ужиться даже сама с собой. Кому, как не мне, это знать. Это был обычный коричневый конверт, на котором неровным почерком было написано: «Хочешь поиграть?» Продавщица, помогавшая мне складывать подарки и письма в пакет, тут же подбросила мысль о его романтическом содержании:
– Наверняка одно из этих эротических посланий. Открывайте, посмеемся.
Я не могла вспомнить, кто оставил мне конверт, хотя, по правде говоря, не особо всматривалась в лица. Вокруг стола толпилось несколько десятков людей: они фотографировались и болтали, пока я сосредоточенно подписывала книгу за книгой, внутренне благодаря каждого за поддержку.
Однако от этого конверта веяло каким-то странным ощущением, будто вместе с ним на фоне заиграла мелодия трагического финала. Кривые буквы «Хочешь поиграть?» передавали тот беспорядок, который эти слова уже успели посеять в моей душе.
– Может быть, это сумасшедший поклонник. Говорят, у всех писателей они есть, – шутливо добавила хозяйка магазина.
– Наверняка, – серьезно ответила я.
На самом деле эти два простых слова, казалось, могут поднять на воздух всю мою жизнь. Что-то внутри меня не хотело в это верить и всеми силами желало найти внутри нечто хорошее. Во время презентации меня окружало столько восхищенных взглядов и столько добрых слов, что моя разбитая душа с жаром уцепилась за этот свет, который, похоже, уравновесил увязший во тьме мир.
Я открыла конверт и просунула пальцы внутрь. На ощупь в нем не было ничего опасного, лишь холодная, мягкая бумага. Но когда я достала ее, то увидела нечто, что заставило меня похолодеть от ужаса. Это был темный, смазанный полароидный снимок, сделанный, по-видимому, внутри какого-то фургона. С фотографии на меня смотрела светловолосая девочка с кляпом во