взял дочку за руки и, посмотрев прямо в глаза, промолвил:
– Это мои дела и мой компьютер. Ясно? Так, что у нас на ужин сегодня?
Ответ отца Мию не устроил, но упорствовать она не стала.
Спустя некоторое время Мия зашла на кухню.
– Пап, у меня не выходит из головы фотография той женщины.
Бастер стоял у стола и нарезал ломтиками купленный накануне запеченный окорок. Этот продукт стал для него открытием – палочкой-выручалочкой и неизменным ингредиентом многих блюд. Он добавлял его в супы, сэндвичи, жаркое, в мясные запеканки с овощами. Сегодня он решил приготовить панини с белым чеддером и любимым хлебом Мии из «Публикса».
С момента, когда Мия увидела фото, прошло не больше часа, но мысль о том, что просто так она теперь не отступится, кольнула Бакстера уже несколько раз. Он даже придумал, как утолить ее любопытство. Надо сказать, что на фото бабушка Софии, мать Дотти. Просто покажет ей фото еще раз, если дочка попросит, и аккуратно закроет тему.
Бакстер вдруг вспомнил, что таким же вечером три года назад ему удалось найти способ жить дальше. На ужин они ели очередное блюдо с запеченным окороком, которым был забит холодильник. Есть у южан такая традиция: когда они хотят поддержать человека и выразить свое сочувствие, они приносят не только запеканку, но и копченый окорок. Как раз тем вечером окорок первый раз принес сосед. Бакстер приготовил его с макаронами, сыром и брокколи. Со смерти Стефани прошло три недели. Бакстер похудел на десять килограмм и почти ничего не ел, не считая случайных перекусов в те моменты, когда боль в желудке становилась невыносимой.
Мия без умолку говорила о маме и вдруг спросила Бакстера, как ей живется на небесах. Он резко встал из-за стола и побежал в свою комнату, а там, бросившись на пол, зарыдал. Через несколько минут дверь отворилась. На пороге стояла Мия. Бакстер забыл повернуть защелку.
Этот момент навсегда запечатлелся в его памяти. Скрип дверных петель – и Мия заходит в комнату. Когда он увидел, как дочь смотрит на него – на человека, который должен был стать ее щитом и каменной стеной, – внутри что-то щелкнуло. Он сразу вспомнил себя в ее возрасте, как он стоял и смотрел на своих пребывающих в вечной отключке родителей, пока те валялись на диване с остекленевшими от употребления травы и пива глазами. Бакстер как никто другой знал значение слов «не на кого положиться». В тот вечер он поклялся себе, что это был первый и последний раз, когда Мия увидела его в таком состоянии.
Когда он поднялся с пола, у него уже был план действий.
Прежде всего больше никаких слез. Они перестанут говорить о Софии и начнут жизнь с чистого листа. Продадут этот проклятый дом, избавятся от ее личных вещей – от «Хонды», одежды, досок для серфинга и компьютера – и уберутся из Чарльстона. Мия больше никогда не увидит отца со слезами на глазах. Он просто не имеет права падать духом.
И вот спустя почти три года Бакстер, так и не оправившись от потери Софии, по-прежнему нарезает окорок и думает, как бы вырваться из плена болезненных воспоминаний.
Бакстер положил