просто зашевелились, они затрещали, словно забормотали что-то ужасающее, стали гнуться в разные стороны, упорно стремясь сбить меня, навалиться и…уничтожить.
Я не понимала, но мне мерещилось, будто мне кто-то шепчет в самые уши что-то страшное, необъяснимое. «Это, видимо, сама ужасная смерть тихонько подкрадывается ко мне, – подумала я, – но она не на ту напала. Она ещё не знает меня. Она не знает, она не в состоянии понять на что способна решительная женщина, а кроме того любящая мать и жена». И тогда я крикнула во весь свой «громадный» голос именно то, что считала нужным крикнуть. Кому я кричала и что именно кричала, я сама не знала, только смутно понимала, что это что-то необычное. Кричала ли я на самом деле или мысленно, это тоже для меня не имело ни малейшего значения. А что же всё-таки я кричала? Это была не угроза, это была не мольба, это были не слова какого-то там раскаяния и не просьба о помощи, это было что-то сокровенное и в то же время мистическое, что-то задушевное и прекрасное. Это было что-то таинственное даже для меня самой.
И вот здесь ветки ближайшего ко мне дерева резко раздвинулись, и я увидела седого, почти дряхлого старца с огромной белой бородой. Он был небольшого роста, одет в довольно роскошный шёлковый халат, который как я заметила, имел стёганую подкладку для дополнительного тепла. На голове его была внушительных размеров шляпа из войлока с широкими полями, а на ногах лапти. Опирался он на толстую прочную палку.
Старик совершенно спокойно пробирался сквозь бурелом, абсолютно не беспокоясь о том, что может просто не протиснуться через него. Ветки и громадные стволы деревьев словно сами раздвигались перед ним. Создавалось впечатление, что он так свободно идёт не сквозь почти непролазную чащу, а шагает где-нибудь по широкой дороге, настолько уверенной была его походка. Здесь я увидела, что направляется этот интересный старичок именно ко мне.
«Хлеб, соль, сударыня, – таковы были первые слова приветствия, обращённые ко мне, – далеко ли путь держишь? Не могу ли я чем-нибудь подсобить тебе?»
«Какой странный вопрос задал мне этот человек, – эта мысль быстро влетела в мою голову, – он задаёт его таким образом, словно мы действительно столкнулись с ним на большой дороге, а не в лесном буреломе. Да и откуда, собственно, взялся этот нелепый старик? Что он здесь делает в одиночку? Нормальные люди здесь просто оказаться не могут. Да и какую такую помощь он мне в состоянии оказать? Ведь если он искренне предлагает мне помощь, то ведь совершенно ясно, что помощь его должна состоять только в одном – как можно скорее вывести меня из этой непроходимой чащобы».
«Дедуля, – как можно ласковее и в то же время, соблюдая определённую осторожность, ответила я, – выведи, прошу тебя, меня глупенькую из этой непролазной чащобы. Направь меня бестолковую по ровной дороге, да растолкуй, если можешь, куда мне путь свой дальше держать, потому что нет у меня никаких сомнений в том, что ты старик-ведун или знахарь, а, возможно, самый настоящий кудесник или колдун».
Старик