и дедуля – единственные мои родные люди. Я люблю их. – Под его взглядом мне стало как-то неуютно; я заерзала на стуле и поспешно добавила: – К тому же у меня страсть к дорогому лабораторному оборудованию. Вот присмотрела себе смеситель с высоким сдвиговым усилием. А стоит он три тысячи долларов – так что позволить его себе смогу не раньше, чем доживу до дедушкиных лет.
«Особенно если не найду поскорее новую работу», – мысленно добавила я.
Снова появился официант, поставил перед нами две тарелки с пиццей и пожелал приятного аппетита. Мы поблагодарили.
Моя пицца выглядела очень горячей, и я не спешила за нее приниматься, опасаясь обжечь себе рот (или что-нибудь другое, если вдруг ее уроню). Ждала, что Марко возьмется за свою порцию – но он молчал, не начинал есть и смотрел на меня очень внимательно.
– Я хотел кое-что с вами обсудить. Только сперва… похоже, вчерашний вечер для вас оказался нелегким.
Наконец-то мы перешли к вопросу, не дававшему мне покоя с той минуты, как Марко без приглашения вломился ко мне в спальню! И все же я пока не понимала, куда он клонит.
– Ну, в списке худших дней моей жизни он, пожалуй, займет третье место, – ответила я, отделив ломтик пиццы и поднеся его ко рту.
– А какой был второй?
– Как-то в старших классах я помогала нашему футбольному нападающему с лабораторным проектом по химии. Он уже пропустил все сроки и понял, что я его единственное спасение. Дело в том, что у меня был ключ от школьной лаборатории. Мы там заперлись и стали проводить эксперимент. Но этот парень был очень симпатичный, я отвлеклась и вместо того, чтобы налить в бюретку физраствор… – Тут, пожалуй, лучше сделать пояснение. – Бюретка – это такая длинная тонкая стеклянная трубка с делениями, ее используют для…
– Я знаю, что такое бюретка, – прервал он.
– О… – Удивительно! Этот человек полон сюрпризов. – Словом, я отвлеклась и вместо физраствора взяла серную кислоту, начала наливать ее в бюретку, а дальше у меня дрогнула рука, и вся кислота оказалась у нас на одежде. Пришлось обоим раздеться и бежать в душ. Тут нас застукал уборщик, решил, что мы занимались совсем не химией, начал кричать, сбежалась толпа народу… В общем, ключ от лаборатории у меня отобрали, да еще и отстранили от занятий. Вот это было жестоко – я ведь любила школу! И очень боялась, что этот случай испортит мне характеристику и не даст поступить в колледж.
Некоторое время он молчал, вертя в пальцах соломинку, а потом спросил:
– А самый худший день? Когда скончалась ваша мама?
От этого вопроса я открыла рот и на миг застыла, не в силах пошевелиться. Затем медленно опустила ломтик пиццы на тарелку.
– Откуда вы знаете? – прошептала я.
Его вопрос поразил меня, словно удар в сердце. Откуда он знает? Вчера я выболтала немало такого, о чем говорить не стоило, но точно ни слова не говорила о своих родителях. Я вообще редко о них говорю. Даже Каталина знает лишь минимум деталей – и понимает, что здесь не стоит проявлять любопытство. А он… он что, собирал обо мне